— Синди? Моя мама использует это имя?
Уильям кивнул.
— И в чьем же доме я родился?
— В доме твоей матери. Видишь ли, Синди не из Талеквах. В то время она жила в Оклахоме, но здесь у нее была тетушка. Так что, когда ее семья обнаружила, что Синди беременна, они отослали ее к родственникам.
— И сколько лет было Синди? — Адам постарался мысленно представить облик своей матери.
— Восемнадцать. Она была тихой девочкой, которая все держала при себе, но она рассказала Маргарет о том, что с ней произошло.
Адам подался вперед на своем стуле, отчаянно скрипевшем.
— Что вы имеете в виду?
— Мне не хотелось бы говорить тебе об этом.
Сара отвела взгляд в сторону, и сердце Адама упало. Почему она не смотрит на него? И почему ее отец мнется и рассказывает обо всем так неохотно? Что, черт побери, здесь происходит?
— И все же скажите.
Уильям закусил нижнюю губу.
— Синди заявила, что ее изнасиловали. Там был белый парень, который вынудил ее… — Он посмотрел в потолок. — Но в те времена, если девушка заигрывала с юношей, ответственность возлагали и на нее. Полиция отговорила ее от заполнения бумаг К тому же он был из зажиточной семьи. Так тогда обстояли дела.
— Нет, — яростно затряс головой Адам. — Акушерка перепутала мою мать с кем‑то другим. — Эта отвратительная, тошнотворная история не имела с ним ничего общего. — Моя мать и отец были… — «Влюблены», хотел сказать он. Глаза Адама горели, но он поборол желание зарыдать. — Они… — Когда его голос сорвался, Адам взглянул на Сару и увидел, что руки дрожат. — О боже. Кто они, Уильям? Кто, черт возьми, мои родители?
— Синди Янгвулф — твоя мать. А твой отец был двадцатилетним учащимся колледжа.
— Я не хочу иметь с ним ничего общего. Я не хочу..
— Мне очень жаль.
Адам боролся с приступом тошноты. Его мать, его восемнадцатилетняя мать, подверглась сексуальному нападению. К его зачатию привело гнусное действие, самое отвратительное из человеческих преступлений. Как он мог так поступить с ней? Как он…
Тошнота усилилась, так что Адам встал и направился к раковине. Когда Сара подбежала к нему, он отшатнулся.
— Не прикасайся ко мне. — Он поднял руку, чтобы предупредить ее движение. Она была слишком чиста, чтобы дотронуться до него, слишком нежна и красива. А его кровь была запятнана. Адам физически ощущал, как она струится по венам, словно жидкий смрад в канализационных трубах. — Как ты думаешь, моя мать пыталась отмыть свою кожу? — Спросил Адам, в мозгу которого уже теснились и сменяли друг друга душераздирающие картины. — Как ты думаешь, она терла себя, пока не потекла кровь? — И поскольку никто не ответил, продолжал. — Я слышал, что именно так поступают женщины после изнасилования. Они пытаются снова стать чистыми.
