Адам вышел на крыльцо, надеясь, что они воспользуются этой возможностью переговорить.
Сара молча сидела рядом с отцом, избегая его взгляда. Она не знала, с чего начать, что сказать, даже куда смотреть. Все в доме изменилось. Она не узнавала ни одного предмета мебели. Даже ее отец казался другим. «Как он постарел», — подумала вдруг Сара. Морщины вокруг его глаз стали заметнее, черты лица заострились. Волосы оставались такими же густыми, но в них щедро поблескивала седина.
И как же ей сделать это — высказать все, что у нее накипело на душе, когда саму душу заволокло туманом? Сара хотела ненавидеть Уильяма Клауда, кричать на него, но другая ее часть хотела припасть к его груди и разрыдаться.
— Может, мне посмотреть, где Адам? — пробормотала она, ища причину, чтобы исчезнуть.
— Зачем? С ним что‑то не в порядке?
Сара крутила отворот блузки.
— Нет, просто…
— Он больше чем друг, не так ли?
Моргнув, Сара остановила свои руки, крепко сцепив их на коленях.
— Не думаю, что это тебя касается. — Она не хотела признаться, что влюбляется, не хотела признаваться в этом вслух и тем более своему беспутному отцу.
— Прости, не хотел тебя огорчать. Просто ты так смотришь на него… И он смотрит на тебя так же. — Голос Уильяма стал мягким. — Так было с твоей матерью и мной. Мне все еще не хватает ее.
— Мне тоже.
— Она знала, что я алкоголик.
Сара почувствовала, что кровь отхлынула у нее от лица.
— О чем ты говоришь?
— Я уже пил, когда встретил ее. Я борюсь с этим практически всю свою жизнь.
— И она все равно вышла за тебя замуж?
— Она меня любила.
Сердце Сары едва не остановилось, она была ошеломлена страшным сходством. Ее мать и сама Сара… Налицо очевидная параллель.
«Нет, — мысленно засопротивлялась она. — Все не совсем так. У них с Адамом другая ситуация. Он трезвенник. Он больше не борется с этой зависимостью».
— Значит, все время, что ты был женат на маме, ты пил?
Уильям покачал головой.
— Нет, я проходил курс лечения. Правда, несколько раз оплошал, но она была рядом, чтобы помочь мне справиться.
Сара так остро ощутила чувство предательства, что ее желудок свернулся в тугой комок.
— И никто из вас не подумал о том, чтобы рассказать мне?
— Я не хотел, чтобы ты знала. Твоя мать всегда говорила о старых обычаях, о том, что мужчина должен быть воином, и всякое такое. Я не хотел разрушить этот образ в твоих глазах.
Сара отказывалась плакать. Вздернув подбородок, она проглотила комок в горле.
— Но ты разрушил его. После того, как она умерла, ты все испортил.
