Пришлось обходиться собственными силами.
Не ценность несметных сокровищ на корабле и не возможность быстро разбогатеть влекли Рока — его манили сами поиски. Ему хотелось сделать то, что не могут другие. Как настоящему охотнику, азарт доставлял ему высшее наслаждение.
И так случилось, что, исследуя дно вместе с Давенпортом, он обнаружил дамский сундучок-шкатулку, покрытый плотной коркой песка и сросшихся растений и битком набитый идеально сохранившимися старинными золотыми монетами.
Рок едва успел очистить первые монеты, как узнал, что Давенпорт созвал пресс-конференцию и уже зарегистрировал под своей фамилией заявку на открытие «Инфанты Беатрис». А когда Рок начал гневно протестовать, Давенпорт сказал, что поисковое судно принадлежит ему, значит, и открытие тоже его. Черт бы побрал этого Давенпорта! Словно не было других, изнурительных, одиночных погружений и самостоятельных поисков Рока. Давенпорт заявил, что нанял Рока для водолазных работ…
Рок не смирился и не простил Давенпорта. Не простил он и ту, что ожидала его в каюте. Мелинда тоже злится, предположил он. Но только не на отца, а на него. Раньше она настаивала, что открытие принадлежит отцу, поскольку «Инфанту» они нашли, плавая на его судне…
Он должен был тогда это предвидеть! Она была его женой, но прежде всего — дочерью Давенпорта! Четко выговаривая слова, он предложил ей принять решение — или она уезжает с ним утром, или остается с папочкой.
Она побледнела, услышав это, но по тому, как гордо распрямились ее плечи, он понял: она готова продолжать спор до бесконечности, требуя, чтобы он помирился с отцом. Он же спорить больше не хотел.
В ту ночь Рок не сомкнул глаз. На рассвете упаковал лишь необходимые вещи, оставив большую часть своего снаряжения на корабле.
Мелинда еще спала. Он присел на край постели, и ему казалось, что вместе с ней он теряет частичку самого себя — своего тела, своего сердца, своей души…
Она медленно пробуждалась.
— Ты едешь со мной? — спросил он.
— Я… не могу покинуть отца. — Ее заспанные глаза смотрели на него с испугом.
Вот и все.
Он отвернулся и направился к двери.
— Никогда! Никогда не возвращайся! — закричала она яростно.
Он обернулся.
— Если все же ты решишь выбрать меня, а не отца, я буду рад.
— Ты серьезно уезжаешь? Так просто? После всего, что папа для тебя сделал?
— Да.
— Я тебя ненавижу, — прошипела она. Нижняя губа ее дрожала, простыня сползла с плеч. Глаза подозрительно блестели.
От ярости? От слез?
