Гейл и сама не сомневалась в своих способностях, но на экзамене всегда присутствует элемент волнения и можно забыть все, что знаешь.
— У экзаменаторов всегда в запасе имеется парочка каверзных вопросов.
— Ну и что? Говори то, что думаешь, — настаивал он. — Уверен, твои идеи придутся им даже больше по вкусу, чем теории знаменитых педагогов.
— Ах, Стэнли, твоими бы устами… — Гейл показалось, что она вот-вот упадет. — Я никогда в жизни так не нервничала, даже когда выходила замуж. — Ее губы тронула кривая усмешка. — Сейчас, оглядываясь назад, я догадываюсь, что тогда вообще не понимала всей серьезности подобного шага. Для меня это просто была забавная игра.
Она почти ко всему в прошлом относилась как к забавной игре.
— Смотри, у меня даже руки замерзли. — В качестве доказательства Гейл дотронулась пальцами до его запястья.
— Как ледышки.
Стэн взял ее руки в свои ладони и потер их одну о другую, чтобы к ним подступила кровь. И заглянул ей прямо в глаза, чтобы передать хоть часть своей уверенности и спокойствия. Гейл почувствовала приятное тепло в пальцах. Она набрала полные легкие воздуха, на пару секунд задержала дыхание, потом выдохнула.
— Не знаю, что бы сейчас могло отвлечь меня от волнения и мыслей об экзамене, что-нибудь совсем из ряда вон выходящее.
Стэн сам не понял, что на него нашло. Наверное, просто сработал инстинкт. Хотя возымел действие еще и тот факт, что с тех пор, как он поцеловал Гейл в прошлый раз, почти два месяца назад, испытанные острые ощущения все еще не покидали и дразнили его. Все больше и настойчивее заставляли желать повтора.
В общем, что бы это ни было, в следующее мгновение он притянул Гейл к себе и буквально впился ртом в ее губы, вкладывая в этот поцелуй всю страсть, что скопилась в нем за долгие годы.
Застигнутая врасплох, Гейл резко выдохнула. Весь воздух вышел из легких, и ей стало нечем дышать. Вот единственное объяснение, почему у нее закружилась голова, а сердце забилось с неистовой силой.
Кровь пульсировала в ушах, ей казалось, что вены не выдержат и лопнут от такого давления. Тело как-то странно отяжелело, а внутри разливалось какое-то удивительное, волнующее тепло, в котором она таяла, растворялась.
Колени стали ватными. Ей казалось, у нее вообще нет коленей. Чтобы не упасть Гейл вцепилась в рубашку Стэна. И вдруг на нее накатила волна желания. Бурного, всепоглощающего, перед мощью которого невозможно устоять. Ее словно парализовало, рассудок совершенно отказывался подчиняться воле. Гейл не помнила, когда они в последний раз занимались любовью с Роджером, а муж был единственным мужчиной в ее жизни.
