— Жан Борисович, здравствуйте. Вы меня не узнаете? — я сняла очки. — Это я, Алиса Бялая.
Он всмотрелся в меня и, кажется, узнал.
— Алиса?! А мама вас видела?! — у него в голове не укладывалось, что мама могла выпустить меня из дому в таком виде.
Громов, которому я перезвонила, был заинтригован, поскольку ему, на основе собственного опыта, могло показаться, что вся история закончится в отделении. Он продиктовал мне телефон Цоя.
— Вероятнее всего, он с тобой и разговаривать не станет, но почему не попытаться? Если же вы с ним договоритесь, то позвони потом мне. Я дам тебе телефоны людей в Питере, которые тебя встретят и объяснят, как до него добраться. Успеха!
С таким напутствием вечером у себя на кухне, предварительно выгнав семью из квартиры, чтобы не отсвечивали и не сбивали с настроения, я набрала питерский номер Цоя.
— Алле, — я услышала характерный, немного хрипловатый голос, знакомый по десяткам записей и концертам. Мое сердце, только что бешено стучавшее в груди от избытка адреналина в крови, внезапно остановилось. Замерло, совсем.
— Здравствуйте. Меня зовут Алиса Бялая. Я получила задание от «20-й комнаты» журнала «Юность» взять у вас интервью. Я знаю, что вы интервью не любите давать и почти всем отказываете, но надеюсь, что для меня вы сделаете исключение, — на одном дыхании, с дикой скоростью протараторила я. Аж у самой голова затрещала.
— Почему? — иронически поинтересовался Цой.
— Почему — что? — не поняла я.
— Почему я для вас сделаю исключение?
— Ну, я думаю, что для нас надо сделать исключение, потому что мы не какие-то совковые папики, для которых все рокеры — хулиганы на одно лицо. Мы молодые, мы — студенты, мы понимаем и ценим ваше творчество. Нам важно узнать, что вы думаете на темы, которые нас всех волнуют. Вот. А это будет номер, целиком посвященный року.
Однажды Джон Леннон разозлил всю Америку, сказав, что «Битлз» больше чем Иисус. Для меня в то время на свете не было никого больше чем Цой. Кто-то дал мне кассету с альбомом «45». Я сидела на кухне ночью и слушала этот альбом. Было часа три-четыре утра, за окном — тишина, какая обычно бывает в это время; и голос из магнитофона под простую акустическую гитару пел о чем-то таком, о чем мы все трепались вечерами.
Мы болтали, курили, пили — когда чай, когда пиво; ходили гулять, встречались и расставались, нам было весело, а иногда одиноко — мы жили. А Цой из всего этого сделал песни.
Дождь идет с утра, будет, был и есть.
