– Махровая сакура еще не набрала силу, давай вернемся сюда в конце месяца и поглядим на нее, – предложила бабушка, пытаясь смягчить разочарование внучки.
Хана купила два билета, вместе с внучкой прошла через ворота, пересекла внутренний дворик и оказалась в башне.
Изначально тэнсю предназначалась для военных целей, но она была совершенно не похожа на оборонительное сооружение. Еле видимый в полумраке толстый деревянный остов не впечатлял. В пробивающихся сквозь крохотные квадратные окошки лучах света плясала пыль, которую взбивали ноги желающих взглянуть на одну из национальных достопримечательностей Японии.
– Какая здесь пылища! Как бы у меня тонзиллит не начался.
– Давай поднимемся на смотровую площадку. Оттуда весь город Вакаяма видно как на ладони.
Они полезли вверх по крутым ступенькам, и тут Хане неожиданно пришла в голову мысль: не слишком ли утомительна эта весенняя прогулка для шестидесятидвухлетней старухи и девятилетнего ребенка? И без того слабенькая, Ханако совсем побледнела, когда они добрались до третьего яруса. Хана тоже вся тряслась – наверняка перенапрягла и ноги, и спину. И все же захватывающий вид стоил затраченных усилий. В ясный денек отсюда можно было разглядеть даже устье Кинокавы.
– Смотри, Ханако!
– Какой восхитительный оттенок зеленого! – закричала девочка, очутившись на самом верху, и попыталась объяснить бабушке разницу между хищной зеленью тропиков и изысканной нежностью зелени Вакаямы. – Океан видно. А где юг, бабуля?
– Вон там.
– Значит, Ява тоже там.
Они прошлись, держась за руки, по галерее третьего яруса. Хана нервно сжала ладошку внучки, опасаясь, как бы та не упала.
– Все в порядке, бабуля! – рассмеялась та. – По краю проволочная сетка натянута.
Жемчужно-зеленая ленточка воды бежала на северо-запад. Город располагался только на этом берегу. За рекой раскинулись нескончаемые зеленые просторы.
– Смотри хорошенько, Ханако. Это Кинокава.
– Какой изумительный цвет!
В Батавии все реки ярко-голубые, и жемчужно-зеленая Кинокава поразила девочку в самое сердце.
– А вот Мусота, там твоя мама родилась.
Ханако проследила взглядом за рукой бабушки.
– А где я родилась? – неожиданно спросила она, разглядывая окруженную рисовыми полями мирную деревушку.
– В той же больнице Красного Креста, в которой родился твой брат.
– Да? Как скучно!
Хана понятия не имела, откуда взялось это пренебрежительное замечание Ханако.
Они так устали, что по пути домой не сказали друг другу ни слова. Хана прекрасно понимала, в каком неловком положении очутилась ее внучка. Девочка смотрела на Японию глазами иностранки и постоянно открывала для себя что-то новое, будь то невиданный ранее оттенок зеленого или голубого, цветки сакуры или персика. С другой стороны, Ханако никакая не иностранка. Она – японка, утратившая свои японские корни.
