– Как бы мне хотелось морского леща када, матушка. Он и сырой вкусен, и в супе. Я уже устала от той мерзости, которую выдают в Токио за рыбу.
– Думаю, все дело в океанских течениях, – ответила Хана. – В Токио вкусной рыбы днем с огнем не сыскать. Рыбу када поднимают из самых глубин океана близ Наруто, поэтому она такая вкусная и жирная. Она и в суси хороша, и в других блюдах.
– Ты абсолютно права! Я бы с удовольствием поела наших суси. Пожалуйста, попроси отца привезти немного из дому, когда он в следующий раз поедет в Токио.
– Хорошо, дорогая.
С первого дня свадьбы Фумио изо всех сил старалась стать преданной женой, но эти попытки быстро утомили ее, и теперь, забеременев, она вела себя с матерью точно избалованное дитя. Хана радовалась тому, что видит перед собой прежнюю Фумио, и с удовольствием поддерживала бесконечные беседы. Однако, когда Хана попыталась заставить Фумио почистить уборную, дочь наотрез отказалась поддерживать эту старинную традицию.
– Что за дурацкий предрассудок! В наш век науки нужно следовать рекомендациям гинеколога, а не древним предубеждениям. Если хочешь родить красивого ребенка, надо начинать заботиться о нем еще в утробе, а не чистить уборные, – заявила Фумио.
Все стены в ее спальне были увешаны фотографиями Рудольфе Валентино и Мэри Пикфорд.
– Когда я думаю о мальчике, то смотрю на Валентино. Эйдзи говорит, что девочка должна быть похожа на кинозвезду Мэри Пикфорд. Это он развесил здесь ее портреты.
Мать улыбнулась, услышав, с каким неудовольствием дочь объясняет ей наличие фотографий актрисы. Похоже, Фумио ревновала. Однако Хана не могла понять этой «заботы в утробе», согласно которой надо развешивать по дому снимки кинозвезд с рыжими волосами и голубыми глазами. Было бы куда лучше повесить портреты актеров Кабуки, таких как Эйсабуро и Фукускэ. Они, по крайней мере, японцы. Но молодая пара, судя по всему, увлекается иностранными фильмами, а не национальным театром.
Кадзухико, первый сын Фумио, появился на свет в конце декабря. Лежа на безупречно белых простынях в палате больницы Красного Креста, Фумио с гордостью заявила матери:
– Я не следовала предрассудкам, но ребенок все равно родился красивым!
На короткий миг перед глазами Ханы мелькнули белоснежные шарики амулета с надписью «Фумио, 22 года», однако она предпочла умолчать о своем приношении Мироку. Рядом с Фумио в крохотной колыбельке посапывал новорожденный младенец, завернутый в белое стеганое одеяльце.
