Сделав амулет вместо Фумио, Хана взяла с собой младшего сына, Томокадзу, и отправилась в Кудояму, где не бывала более десяти лет.
Они доехали на рикше до железнодорожной станции Вакаяма. Паровоз весело бежал вдоль берега Кинокавы и скоро прибыл в Хасимото, где им предстояло пересесть на другой поезд. За окном мелькали Ивадэ, Кокава, Касэда – места, которые Хане никогда не забыть. С этими названиями было связано немало приятных воспоминаний, именно здесь она останавливалась на отдых во время своего брачного путешествия.
Томокадзу сидел рядом с матерью, ерзал и закидывал ногу на ногу. Он уже был в выпускном классе средней школы Вакаямы и на следующий год планировал уехать в Токио. Хане хотелось показать сыну Кинокаву во всей ее красе, поэтому она и взяла его с собой. Однако бесконечное путешествие явно наскучило парню.
– Погляди, Томокадзу, как красива Кинокава! – воскликнула Хана.
– Далековато до Кудоямы, да? – Сына абсолютно не интересовали виды за окном.
Из Вакаямы они уехали утром, в Хасимото оказались днем, и до прибытия поезда, который унесет их на станцию Коя железнодорожной линии Нанкай, оставался по крайней мере еще час.
– Давай пройдемся вдоль берега. – Хана спустилась вниз по склону, на лице – счастливое выражение женщины, которая вот-вот встретится с любимыми родителями.
На карте железнодорожная линия Вакаяма проходила вдоль русла Кинокавы, но на самом деле зеленовато-голубые воды лишь изредка мелькали в окошке вагона. Между Касэдой и Хасимото беспрерывной чередой тянулись крохотные деревушки и рисовые поля. В это время года поля уже начали приобретать золотистый оттенок, вода в реке стояла низко. Хана не могла скрыть своей безграничной любви к Кинокаве.
– Я слышу голос реки! – взволнованно закричал Томокадзу, стоявший на галечном берегу. Здесь, у префектуры Нара, Кинокава была намного уже, чем рядом с Мусотой, а течение гораздо сильнее. На поверхности – тишь да гладь, но там, в глубине, воды неслись с такой скоростью, что сотрясали берег, и эта вибрация эхом отдавалась в костях Ханы и ее сына.
– Я приплыла отсюда в Мусоту на лодке.
– Да, слышал.
Хане очень хотелось поговорить о прошлом, но служанки уже успели поведать Томокадзу о пышной свадебной процессии. Мать и сын молча стояли на берегу и смотрели вдаль. От воды поднимался легкий голубоватый туман, сливавшийся с осенним небом. Над головой – ни облачка.
Хана отправилась в Токио к беременной Фумио, сочтя это своим долгом. Она ни на шаг не отходила от дочери и помогала ей по хозяйству. И хотя Фумио совсем не скучала по своему родному дому, после того как тошнота отступила, она пристрастилась к деликатесам Вакаямы. На завтрак будущая мать предпочитала белый суп мисо и маринованную редиску, нарезанную вдоль, как это было принято в провинции Кии. Поскольку как раз начался сезон ловли барико, Хана привезла Харуми огромное количество этой сушеной рыбки. Фумио жарила по две штуки три раза в день и съедала тушки без остатка, вместе с хвостом и плавниками.
