— А… — Тимон потер лицо ладонями. — С чего я вспомнил о том мальчике? Тело Деласандера там.
Он уже медленнее вошел в сарай, где стояла королевская карета. Ее успели вычистить, упряжь убрали. У задней стены стопкой были сложены попоны. Тимон встал на колени и отбросил их, открыв тело в простой красной одежде. Два черных жучка, исследовавшие мертвое лицо, шмыгнули в солому на полу и затаились.
Марбери отвел взгляд.
— Зачем он лишил себя жизни? Он что, думал, я его убью?
— Его? — Тимон покачал головой. — Его вы не смогли бы убить.
— Тогда почему?..
— Он убил себя, потому что не мог перенести мысли, что в таком состоянии встретится со мной.
— С вами? — Марбери сглотнул.
— Он знал, что я работаю на вас. Он знал, кто вы такой.
— Как он мог… Погодите. Вы сказали, что при нем было секретное предписание? О чем?
— Вы заметили, что он одет в красное? — Тимон вздохнул. Он словно не слышал вопроса.
— Что? — сбитый с толку переменой темы, переспросил Марбери. — Это одежда священника, не так ли?
— Не совсем так, — наставительно поправил Тимон. — Обычный красный коршун имеет красную, словно покрытую кровью грудку. Его светло-серые крылья — клинки, рассекающие воздух. Он падальщик, стервятник. Он, убитый, любил этих птиц. Он считал их своими коллегами, сотрудниками. Вот почему он одевался в красное.
— Кем он был? — Марбери стоял над телом, забыв спрятать в карман яйцо. Он тихо попросил: — Расскажите мне о нем.
Воробей на солнечном дворе нашел червяка, проглотил его и, чирикая, вспорхнул в воздух.
— А если я вам скажу, — медленно проговорил Тимон, — что этот человек был главным врачом королевы Елизаветы?
Марбери уронил яйцо.
— Лопес?
— Доктор Родриго Лопес не раз спасал королеве жизнь, а позже был обвинен в попытке отравить ее. Лопеса повесили, протащили по улицам и четвертовали — на виду у ликующей толпы, вопившей: «Еврей, ев-рей!»
— Доктор Лопес действительно был евреем, — упирался Марбери, — хотя никто не верил, что он совершил то преступление, за которое был казнен.
— А если я попрошу вас обдумать гипотетический вопрос: что, если он не умер в тот день? Что, если он умер вчера на лондонской дороге?
— Нет, это не Лопес, — опомнился Марбери. — Тысячи людей видели смерть Лопеса.
Тимон снизу вверх взглянул на Марбери.
— Можете мне верить: подмена при подобной казни вполне возможна. Голова человека, которого все сочли Лопесом, была закрыта черным мешком. И одет он был в любимый цвет доктора Лопеса, кроваво-красный.
