— Значит, оскорблением, — улыбнулся Чедертон.
— Следует учитывать и то обстоятельство, что Сполдинг — идиот, — добавил Тимон, избегая взгляда Чедертона.
— Он вполне овладел древнееврейским, — возразил старик.
Тимон бросил расхаживать и остановился прямо перед ним.
— Полностью, но не в совершенстве. Между тем рассказы о ваших познаниях в этом предмете носятся в воздухе Кембриджа.
— Это запах старости, — поправил Чедертон. — Прошу вас не путать его с достижениями.
— Я не привык к скромности. Вы меня смущаете.
— Так давайте выйдем на воздух, и пусть он прояснит наши мысли. — Чедертон направился к двери. Для человека на шестьдесят восьмом году жизни он двигался очень уверенно.
— С вашего позволения, — шагая рядом с ним, предложил Тимон, — я бы сперва обошел здание по периметру. Мы можем обнаружить что-то, что расширит наши сведения об убийце. Мы с деканом Марбери пытались проделать нечто в этом роде прошлой ночью…
— И ничего не нашли?
Тимон всмотрелся в его лицо.
— Я предполагаю, что убийца прошлой ночью не торопился бежать после убийства Лайвли и даже после того, как дважды едва не попался. Демон бесстрашен, дерзок и кажется неуловимым.
— И все же вы ждете от меня помощи?
— Я думаю, что в таком деле две пары глаз лучше одной, — улыбнулся Тимон. — Возможно, вы подметите что-либо, упущенное мною и Марбери.
— Отлично! Я стану вашим помощником в расследовании! Я в восторге.
За дверью они замедлили шаг.
— Что вы надеетесь найти? — спросил Чедертон, обегая взглядом фундамент здания.
— Все, что окажется не на своем месте: отпечаток подошвы, оброненную вещь…
— Словом, все, что угодно, — заключил Чедертон.
— Да.
Вдвоем они обшарили каждый дюйм земли вокруг Большого зала. Они отыскали много камней, улиток, ржавых гвоздей, мышиных нор, полусгнивших каштанов и один беличий череп. Стены зала под янтарной черепицей высоко поднимались к небу. Здание замыкало общий двор между деканатом, спальными помещениями и часовней. Проходы между стенами были обсажены деревьями и кустами, но строгий вид двора не нарушала никакая зелень.
— Вы протестант, — заговорил Тимон после получаса безуспешных поисков, прошедших в молчании.
— Что навело вас на эту мысль: мое черное одеяние или моя сомнительная репутация? — спросил Чедертон, нагибаясь, чтобы осмотреть и спрятать в карман клочок бумаги.
— Будучи совсем другим человеком, гораздо моложе, я слышал вашу проповедь в Лондоне, в соборе Святого Павла. Кажется, в 1578 году.
