— Так начинается утро для моей нечистой троицы, — на губах Тимона мелькнула тень улыбки. — Голод, страх и жадность.
— Что? — Венителли с трудом вставал в своем углу.
— Я сказал: «Доброе утро, джентльмены». — Тимон со вздохом откинулся назад и оттолкнул от себя пачку исписанной бумаги. — Ну вот, древний церемониальный жест завершения трудов. Я отталкиваю эти листы потому, что покончил с ними.
Мнемоническое колесо уже скрылось с глаз.
— Вы… закончили? — заикнулся Исайя.
— Можете спрятать свой нож, брат, — улыбка на губах Тимона проступила яснее. — Полагаю, на завтрак мы получим ячменные лепешки и яйца. Резать будет нечего.
Исайя еще минуту глупо пялился на свой нож и наконец убрал его. Венителли подошел к столу и уставился на толстую кипу бумаг.
— Сколько же они успели сделать! — прошептал он.
Тимон облизнул губы.
— Я был бы счастлив получить завтрак. И немного эля. Моя работа вызывает жажду.
— Ваша способность к столь длительной сосредоточенности, — еще не вполне проснувшись, бормотал Венителли, — поражает воображение.
— И что вы способны столько высидеть за столом, что бы вы там ни писали, — проворчал Исайя.
— Скажу вам, братья, — восторженно ответил Тимон, — большую часть ночи меня не было в этой комнате. Я странствовал в иной стране, карта которой — слова, а границы — знаки препинания. В том мире я не имел ни тела, ни веса. И не ощущал ничего, кроме звонкой капели фраз, омывавших меня весенним дождем. Я пил сладкое вино разума, и оно освежало меня, пьянило и наполняло бодростью. Короче говоря, я пребывал на истинной своей родине.
— Не понимаю. — Венителли обвел взглядом стены в поисках объяснения. — Вы покидали комнату, пока я спал?
Громкий стук в дверь оборвал разговор.
— А! — Тимон встал. — Расторопный хозяин. Какая редкость.
— Я немало за нее заплатил, — проворчал Самуил, открывая дверь.
Хозяин вместе с постаревшей и округлившейся копией Дженни ворвался в комнату. Они с женой несли два подноса. Письменный стол быстро стал превращаться в обеденный. Венителли едва успел выхватить рукопись Тимона, не дав превратить ее в подставку под кувшин эля.
Тимон не сводил глаз с женщины. Перед его взглядом предстало будущее Дженни.
— Сейчас вернемся, — заторопился хозяин, — принесем булки и абрикосы.
— Булки и абрикосы! — Тимон обернулся к Самуилу. — Хорошо же вы заплатили.
— Всегда счастлив принять у себя достойных духовных особ, — неловко, но низко кланяясь, отозвался хозяин.
Тимона вдруг словно что-то толкнуло.
