– Три, четыре, пять… Они расцвечивают корабль!
Как раз в этот момент, то есть в 6:18 по местному времени или в 14:18 по Гринвичу, «Граф Шпее» открыл огонь. Первым стал бортовой залп – три черных грибовидных дымных облака с яркими оранжево-красными центрами. Устрашающее зрелище. К этому времени уже все три крейсера шли со скоростью больше двадцати узлов, чтобы как можно быстрее сократить расстояние между собой и противником. По мере набора скорости пенные волны за кормами крейсеров становились все выше. Свист ветра заглушался оглушительным ревом вентиляторов в котельном отделении, работавших на полную мощность. Спустя несколько секунд упали снаряды, выпущенные с «Графа Шпее». Огромные фонтаны воды поднялись высоко в воздух недалеко от «Аякса» и взяли в вилку «Эксетер». По «Эксетеру» произвели выстрел две носовые башни, а по «Аяксу» кормовые. Харвуд навел бинокль на «Эксетер» и удовлетворенно заметил:
– Мы разделили его огневую мощь, как и следовало ожидать. – Он снова навел бинокль на немецкий линкор и проговорил: – Скоро он будет в зоне досягаемости наших орудий. Не понимаю, чего добивается его капитан. Если у тебя более дальнобойные орудия, чем у противника, зачем идти на сближение?
В башне управления артиллерийским огнем артиллерист приказал:
– Бортовые залпы! – Он наклонился и проследил, как на панели зажглись лампочки, извещающие о готовности орудийных башен. Как обычно, первой оказалась башня морских пехотинцев. – Молодцы, – пробормотал он и доложил через переговорную трубу на мостик: – Мы открываем огонь, сэр.
– Ну наконец-то, – послышался довольный голос Харвуда.
Звякнул колокольчик, и моряки непроизвольно затаили дыхание и прикрыли глаза. От залпа шестидюймовых орудий мостик вздрогнул. Лица людей озарились оранжевым свечением. Раздался грохот, словно захлопнулась гигантская стальная дверь, и по мостику поплыло облако дыма. Все то же самое продолжалось на протяжении следующих полутора часов с интервалом в пятнадцать секунд.
Расстояние между противниками составляло около восемнадцати тысяч ярдов, поэтому, прежде чем первые снаряды достигли цели, следующие уже находились в пути. Все имевшиеся в наличии бинокли были использованы. Курсант доложил Вудхаусу:
– Самолет готов, сэр.
Харвуд сказал:
– Хорошо работает «Эксетер». Удачи вам, парни. Удачи нам всем.
Вудхаус скомандовал:
– Приготовиться к катапультированию самолета!
Платформа катапульты располагалась в корме в очень неудобном положении. Левин и Керни уже находились на местах. Двигатель работал. С равными интервалами звенел колокольчик, орудия производили очередной выстрел, сотрясая корпус корабля и окутывая его оранжево-коричневыми облаками едкого дыма. Вудхаус старался подойти как можно ближе к противнику, и все орудия были наведены на него, в результате кормовая башня вела огонь так близко к платформе катапульты, что летчиков слепили вспышки и они ощущали жар, выделяющийся при взрыве кордита. Существовала немаленькая вероятность, что, взлетев, самолет окажется сбитым собственным орудием. Но Дранки Левину было наплевать. Он весело помахал рукой офицеру, ответственному за работу катапульты, и заорал, стараясь перекричать шум двигателя:
