Где-то на корабле слышались веселые голоса – матросы репетировали рождественский гимн. «Stille Nacht, Heilige Nacht».[23] Лангсдорф тяжело вздохнул и взял со стола фотографию в красивой кожаной рамке. На ней были его дети и жена. Вдалеке матросы продолжали распевать гимны, и Лангсдорф, глядя на дорогие ему лица, тоже зашептал знакомые слова. Открылась дверь. (Он ненавидел, когда офицеры стучали в дверь, и приказал входить без стука.) Он аккуратно поставил фотографию на место и обернулся к вошедшему. Это был главстаршина Лемке. Он доложил:
– Капитан Дав с «Африка Шелл», господин капитан.
Дав вошел в каюту, держа фуражку в руке. Это был неофициальный визит – Дав пришел, чтобы выразить всеобщее недовольство. Лемке хотел остаться, но Лангсдорф его отослал. Главстаршина послушно вышел и закрыл за собой дверь. Лангсдорф со всем возможным дружелюбием предложил капитану сесть и проговорил:
– Итак, капитан Дав, вы хотели меня видеть. Что случилось?
Дав пришел как представитель пленных и поначалу был настроен весьма воинственно, но шарм немецкого капитана и собственное прекрасное к нему отношение в очередной раз его обезоружили. Он сел и заговорил:
– Меня попросили прийти к вам наши офицеры. Так что я выступаю от общего имени. Во-первых, мы находимся в чрезвычайно стесненных условиях. Помещение для такого количества людей слишком мало. А мы слышали, что есть намерение добавить нам еще людей. А нас и так пятьдесят человек. Лично я сплю на столе, и это считается большой привилегией.
Лангсдорф предложил гостю сигарету и с неподдельной симпатией произнес:
– Мне очень жаль, капитан. Поверьте, я последний человек, который желал бы дурно обращаться с пленными офицерами.
– Я это знаю, сэр, – поспешил сказать Дав, – и поэтому взял на себя смелость явиться…
Лангсдорф перебил гостя:
– Капитан Дав, не только у вас есть проблемы. Недавно кое-что произошло у побережья Исландии, что изменило все мои планы. – Он встал, нервно прошелся по каюте, потом приблизился к столу с картой. – Вы когда-нибудь слышали о «Равалпинди»?
Название задело некие струны в сердце Дава. Он пробормотал:
– «Равалпинди»? Ах, ну да, это же лайнер P. & O. На нем вроде бы установили пару старых орудий. Оно, кажется, несет сторожевую службу на западных подходах к Британским островам.
Лангсдорф остановился, задумчиво глядя на карту.
– Оно затонуло, – проговорил он и после паузы продолжил: – Несколько дней назад оно повстречалось в районе Исландии с двумя нашими тяжелыми крейсерами и приняло бой. Уже темнело, и оно приблизилось на десять тысяч ярдов. Его капитан – возможно, вы его знали, это капитан Кеннеди – отважно сражался. Четвертым залпом с наших крейсеров снесло мостик и радиорубку. Орудия были выведены из строя еще раньше, и весь корабль, кроме полубака и полуюта, был охвачен огнем. Корабль затонул, не спустив флага. На нем сражались истинные герои.
