«Граф Арчи Виндом? Вроде бы спокоен… Барон Киор Ланд? Тоже… Эрр Шед Игла? Смотрит непонятно куда…»
…Когда толпа вдруг подалась в стороны и на мрачных лицах мужчин появилось удивление, эрр Маалус чуть не умер от страха: ему вдруг показалось, что в их глазах мелькнула жуткая ненависть к самой настоящей Темной. Холодно взирающей на них сквозь ослепительно-белый нимб своего резерва…
Посмотрев на бесстрастное лицо баронессы, он зажмурился, глубоко вдохнул и, решившись, начал сплетать ажурное кружево давно похороненной в памяти печати Черной метели. Почти не прислушиваясь к тому, что говорила баронесса:
— Благодарю вас, барон! Я счастлива, что у моего отца есть такой друг, как вы. И мне…
Однако за пару ударов сердца до того, как получившееся плетение успело напитаться силой, он услышал срывающийся голос начальника замковой стражи. И мгновенно открыл глаза.
— Ваша милость… Прибыл посыльный из Наргина… Ваш брат… погиб… Вместе со всем своим отрядом… Тело барона привезут в замок через четыре дня…
Прислушавшись к урчанию в желудке, я мрачно посмотрел на опустевшую тарелку и вздохнул: от жареного мяса уже ничего не осталось, а супа из голяшек, обещанного Марыськой, надо было ждать чуть ли не до полуночи. Принюхавшись к запахам, доносящимся снаружи, я сглотнул слюну и потянулся за очередным куском овечьего сыра. И чуть не оглох от вопля возникшей в дверном проеме пастушки:
— Ваша милость! Тут Марч вернулся… Говорит, что хочет с вами поговорить… Впускать?
Я удивленно посмотрел на Марыську и утвердительно кивнул.
— Лисица! Подь сюда! Его милость тебя примет… — уперев в бока кулачки и выставив вперед немаленькую грудь, заорала она.
Услышав последнее предложение, я мысленно усмехнулся: девушка вела себя так, как будто являлась наперсницей какого-нибудь графа. Или, на худой конец, барона. А не пастушкой, выхаживающей обычного бастарда.
Тем временем в дверном проеме возник жилистый, плотно сбитый рыжеволосый мужчина лет тридцати. Тот самый, который, по рассказам Марыськи, и нашел меня где-то рядом с Полуночным трактом.
Разглядев меня в полумраке кошары, он поклонился, подхватил соскользнувшую с головы шапку и, выпрямившись, негромко произнес:
— Меня зовут Марч, ваша милость! Я… это… из деревни Белый Камень… Я… это… подумал… ну-у-у… в общем…
— Да говори же, наконец! Его милость тебя слушает! — пихнув его в спину, потребовала Марыська. — Хватит мекать! Чай не баран…
Рыжий прервался на полуслове, нехорошо прищурился, однако отвечать слегка охамевшей пастушке не захотел:
