Джон Уэст выразил удивление, что большинство награжденных Крестом Виктории — всего-навсего рядовые. Ведь каждый из них имеет право на звание полковника. Они сражались на войне, защищая Бельгию. Теперь они прибыли в Мельбурн, чтобы выразить свое сочувствие другой маленькой стране, которая пока что лишена свободы. Эта последняя фраза была лишь повторением слов архиепископа Мэлона, которые Джон Уэст часто слышал от него в последнее время.
Джон Уэст закончил свою речь сообщением о том, что на все его ипподромы бывших фронтовиков будут пропускать бесплатно, а на вакантные должности он намерен принимать только демобилизованных.
После продолжительных аплодисментов стали выступать другие ораторы; последним поднялся член муниципального совета Роберт Ренфри, уже нетвердо державшийся на ногах.
Выражения мистера Ренфри были грубоваты и не совсем подходили к случаю. Он с трудом ворочал языком, пропускал гласные и согласные, и временами речь его становилась совсем невнятной из-за изрядного количества виски, поглощенного им в течение дня, и торчавшей в углу рта сигары. Слушатели поняли только, что, по его мнению, все кавалеры Креста Виктории, конечно, герои, будь они прокляты, но «тут есть человек, который заслуживает этой награды, но почему-то не имеет ее, и этот человек — Джон Уэст».
Мистер Ренфри закончил свою речь заявлением, что «надо бы хорошенько надавать по шее правительству за то, что оно, черт бы его побрал, не положит всем кавалерам Креста Виктории пенсию, хоть по десятке в неделю». Будь он премьер-министром, великодушно заявил мистер Ренфри, он назначил бы всем ветеранам такую пенсию «и даже бóльшую, будь я трижды проклят». Оп выплюнул изжеванный окурок сигары прямо на пол и плюхнулся на стул.
Кавалеры Креста Виктории по очереди выступали с ответными речами. Большинство ограничивалось благодарностью по адресу мистера Уэста и комиссии по празднованию дня святого Патрика, но один из них, ветеран из спортсменской тысячи, сказал, что он сам и его собратья готовы примчаться из любой дали, чтобы выполнить желание своего старого полководца, Джона Уэста.
Последний из фронтовиков, молодой парень с бледным лицом, потерявший ногу во Франции, попросил Джона Уэста ответить вместо него.
— Позор, что правительство дает человеку, потерявшему ногу, такую жалкую пенсию: всего тридцать шиллингов в неделю! — сказал Джон Уэст.
После этого Роберт Скотт предложил выразить благодарность мистеру Уэсту, что присутствующие и сделали, громко стуча кулаками по столу. Мистер Уэст, продолжал Скотт, всегда готов поддержать любое движение, которое ставит себе целью благо народа, но благотворительные дела он делает скромно, не напоказ, и правая его рука не ведает, что творит левая.
