— Когда приеду в Калифорнию, буду работать на железной дороге, — сказал Мигель, с тревогой вглядываясь в даль. Они положили на колени оберточную бумагу и ели пепиньос — огурцы с солью и молотым перцем.
— Я хочу пить. А в других вагонах продают сок? — спросила Эсперанса.
— Я бы работал на железной дороге в Мексике, — продолжил Мигель, не замечая, что Эсперанса пыталась сменить тему. — Но в Мексике сложно получить работу. Нужно иметь связи, чтобы тебе дали работу на железной дороге. У меня не было связей, а у твоего отца они были. Когда я был ребенком, он пообещал мне помочь. И он бы сдержал слово… Он всегда выполнял свои обещания.
При упоминании папы у Эсперансы снова сжалось сердце. Она посмотрела на Мигеля. Он быстро отвернулся и уставился в окно, но она заметила, что у него на глазах навернулись слезы. Она никогда не задумывалась, как много значил ее отец для Мигеля. Эсперанса вдруг поняла, что, хотя Мигель был слугой, папа относился к нему как к сыну, которого у него никогда не было. Но папы больше не было, не было его влияния. Что теперь будет с мечтами Мигеля?
— А в Соединенных Штатах? — спросила она тихо.
— Я слышал, что в там не нужно связей. Даже самый бедный человек может разбогатеть, если будет много работать.
Они ехали уже четыре дня и четыре ночи, когда в вагон вошла женщина с проволочной клеткой, в которой сидели шесть рыжих кур. Они неистово кудахтали, а когда хлопали крыльями, то по всему вагону разлетались красновато-коричневые перышки. Женщина села напротив мамы и Гортензии и за несколько минут успела рассказать им, что ее зовут Кармен, что она овдовела и осталась одна с восьмью детьми на руках и что она живет в доме своего брата и помогает его семье ухаживать за младенцем.
— Хочешь конфет? — спросила она Эсперансу, открыв сумку.
Эсперанса посмотрела на маму — та улыбнулась и одобрительно кивнула.
Эсперанса нерешительно потянулась к сумке женщины и зачерпнула горсть кокосовых леденцов. Раньше мама никогда не разрешала ей брать конфеты у незнакомых людей, особенно у бедняков.
— Сеньора, почему вы едете с этими курами? — спросила мама.
— Я продаю яйца, чтобы прокормить семью. Мой брат выращивает кур и отдал этих мне.
— И так вы ухитряетесь прокормить всю семью? — спросила Гортензия.
Кармен улыбнулась:
— Я бедна, но я богата. У меня есть дети, сад с розами, моя вера и память о тех, кого с нами больше нет. Чего еще можно желать?
Гортензия и мама кивнули, улыбаясь. Какое-то время все сидели, задумавшись, а потом мама вытерла мокрые от слез глаза.
