Плотно сжав челюсти, Алехандро смотрел на нее с яростью.
— Вы не имеете права…
— Имею, если именно таким путем вы намерены сближаться с сыном! Это просто невероятно, понимаете вы это? — Она покачала головой, все еще не веря услышанному. — Непостижимо! Неужели вам кажется, что управлять чувствами маленького ранимого мальчика можно так же, как приручать жеребца?
— А вы, Брин, никогда не задумывались, насколько трудна эта ситуация для меня?
— Прошу меня простить, Алехандро, — в голосе Брин опять зазвучал сарказм, — но в этой ситуации отнюдь не ваши чувства для меня на первом месте.
— Понятно, что чувства Мигеля для вас важнее. Обо мне же вы думаете лишь самое худшее.
— А как мне думать о мужчине, который шесть лет уклонялся от своих отцовских обязательств.
Глаза Алехандро угрожающе сузились.
— Та-ак… теперь наконец вскрылась истинная причина вашей неприязни ко мне.
— Я никогда и не скрывала ее.
Он бросил на Брин ледяной взгляд.
— Вы не знаете, что произошло между мной и Джоанной семь лет назад.
— Я знаю достаточно, — заверила его Брин. — Джоанна не доверяла вам настолько, чтобы сообщить о своей беременности, не говоря уже о том, чтобы позволить вам участвовать в жизни ребенка.
Алехандро пытался обуздать свой гнев, понимая, что Брин оценивает ситуацию со своих позиций, уверенная, что знает правду о том, что случилось семь лет назад. Но гнев не утихал.
— Я советую вам не судить о том, чего вы не знаете и не понимаете, — холодно произнес он.
Брин вскинула голову, ее синие глаза сверкали.
— Вы холодный и надменный тип. Ваше высокомерие просто безгранично.
Он продолжал смотреть на нее несколько долгих секунд, решая, то ли продолжить словесную баталию, то ли схватить Брин и целовать ее до бесчувствия.
Победило последнее.
Он притянул к себе ее стройное тело, ощутив шелковистость кожи, и завладел нежными губами.
Поцелуй был таким неожиданным, таким страстным, что Брин ничего не смогла сделать, кроме как ответить. Ее руки сами по себе поднялись и буквально вцепились в его широкие плечи.
И вдруг Алехандро отстранил ее и оглянулся на Мигеля. Слава богу, тот не увидел этой сцены.
— Я должен идти. — Широким шагом он направился к дому. Было заметно, как напряжены его спина и плечи.
А Брин, глядя ему вслед, чувствовала, что вместо негодования испытывает сожаление, что поцелуй закончился так скоро…
