Холли наклонилась и взяла шкатулку в руки.
— То, что внутри, принадлежит тебе. Это было спрятано под соломой на конюшне. Я заперла шкатулку из-за детей. И потому… — Она легко улыбнулась, — Потому что привести тебя в дом было и само по себе рискованным, не говоря уж об оружии.
Кол взял шкатулку. Он с минуту смотрел на пистолет, затем закрыл крышку и протянул шкатулку Холли.
— Пусть будет у тебя!
— Дж. Д. был здесь только что.
Кол замер. Он медленно сел, не обращая внимания на боль, и опустил ноги на пол.
— Видимо, он и не подозревает, что я здесь, иначе я бы уже получил пулю.
— Он просто вынюхивал.
— Я должен уйти. Мосс обязательно вернется. Он знает, что я не мог далеко уйти. Осмотрит все дома и фермы в округе, и, если, не найдет меня, то снова начнет обыскивать каждый дом.
Холли помолчала. Она задумчиво следила за ним.
— Он не назвал твоего имени — просто сбежавший из тюрьмы заключенный. Не упомянул о том, что ты ранен и о сообщениях о тебе по радио, по телевидению и в газетах.
Кол кивнул, принимая это как должное.
— Это маленький городок. Раненый, сбежавший из тюрьмы преступник может вызвать панику среди жителей. Мой отец будет здесь немедленно и начнет уговаривать меня переехать к ним, пока ты не будешь пойман. И мой брат будет звонить каждые пять минут, чтобы убедиться, что мы еще живы.
Она казалась встревоженной.
— И, зная, что ты сбежал из федеральной тюрьмы, город наводнят люди из ФБР и другие законники. Но, похоже, только Мосс в курсе, что ты здесь.
— Я не сомневаюсь, что это известно лишь Моссу. Ну, кроме тебя и некоторых его людей. — Кол горько усмехнулся. — Посмотри на это с его точки зрения. Он убил моего брата или знает, кто убийца, и подставил меня. Суд надо мной был скорым и неправым. Мой адвокат — сопливый мальчишка, который всего боялся и даже называл меня «сэр». Дело сфабриковано. Но судья и присяжные не любили чужаков, которые становятся причиной неприятностей, — особенно когда замешана корпорация.
— Это значит?..
— Это значит, Мосс понимает, что, если история попадет в газеты, люди начнут задавать вопросы. Может быть, потребуют и пересмотра дела. Просто убрать меня облегчает жизнь всем участникам процесса.
Она знала, что он прав, Кол видел это по ее глазам.
— Значит, если бы ты обнаружил себя… — Она думала вслух. — Если бы мы обратились к газетам…
— Забудь об этом, — резко возразил он, пытаясь сразу отвергнуть эту идею. — Прежде всего, я не проживу так долго, чтобы снова предстать перед судом. Второе, я не хочу рисковать. Конечно, на этот раз я, может быть, смогу выиграть. Но если не смогу, то меня вернут обратно в тюрьму. И тогда на гораздо больший период — никакого снижения срока за хорошее поведение. Двадцать лет как минимум и, поверь мне, я лучше умру.
