Вожделеющее семя | страница 69



— Что бы они делали на моем месте? Если бы на них взвалить такую ответственность и такую душевную боль?

— Они бы и минуты не выдержали.

Вахаб продолжал массировать лоб хозяина прохладной коричневой ладонью.

— Ты хороший мальчик, Вахаб.

— Ну что ты, — жеманно улыбнулся Вахаб.

— Да-да, ты хороший мальчик. Что же нам делать, Вахаб, что же нам делать?

— Все будет хорошо, Бобби. Вот увидишь.

— Нет, не может быть все хорошо. Я либерал, я верю, что человек может управлять миром, в котором живет. Просто мы не дали ему возможности рискнуть. Вся планета умирает, а ты говоришь, что все будет хорошо.

Абдул Вахаб переменил руку: хозяин лежал очень неудобно.

— Я не слишком умен, — проговорил он, — я в политике не разбираюсь. Но мне всегда казалось, что, когда на планете живет слишком много людей, это очень плохо.

— Да-да! Для нас это большая проблема!

— Но теперь это уже не проблема, так? Ведь население очень быстро уменьшается, разве не так? Разве люди не умирают оттого, что им нечего есть?

— Ты глупенький мальчик. Ты очень милый, но очень глупый мальчик. Неужели ты не понимаешь, дурачок, что если бы мы захотели, то могли бы укокошить три четверти населения Земли вот так (Премьер щелкнул пальцами) — и все! Но Государство озабочено не тем, как ликвидировать людей, а как сохранить им жизнь. Мы поставили войну вне закона, мы превратили ее в кошмарный сон прошлого, мы научились предсказывать землетрясения и бороться с наводнениями, мы оросили пустыни и заставили цвести полярные льды. Это и есть прогресс, это исполнение части наших гуманных стремлений… Ты понимаешь, о чем я говорю, дурачок?

Абдул Вахаб зевнул с закрытым ртом, улыбаясь крепко сжатыми губами.

— Мы устранили все природные ограничения на заселение территорий. «Природные ограничения» — какие циничные и злобные слова! История человечества — это история его контроля над окружающей средой. Да, люди частенько подводили нас. Большая часть общества еще не готова воплотить в себе Пелагианский Идеал, но скоро, может быть, она будет к этому готова. И, может быть, очень скоро! Возможно, люди уже учатся. Учатся, преодолевая боль и лишения. Ах, какой это злой и дурной мир!

Премьер тяжело вздохнул.

— Так что же нам предстоит сделать? Призрак голода бродит по миру, мы уже бьемся в его костлявых объятиях. (Премьер нахмурился, произнося эту фразу, но дал метафоре прозвучать.) Все наше научное знание и опыт сводятся на нет этой угрозой.

— Я человек не слишком умный, — снова произнес Вахаб. — И люди моего племени, бывало, тоже делали не слишком умные вещи, когда предчувствовали неурожай или у них рыба не клевала. Возможно, они совершали глупые поступки. Вот одной из тех глупостей была молитва.