А ведь во время второй мировой войны, по словам германского адмирала Ф. Руге, метеоинформация приобретала "ценность особого вида оружия!"
С первого дня Великой Отечественной войны наша Служба погоды стала работать для фронта, а само Главное управление гидрометслужбы перешло в распоряжение Народного комиссариата обороны. Синоптическая карта сделалась своеобразным зеркалом, отражавшим ситуацию на фронтах: ее западная граница полностью соответствовала положению линии фронта. Отходили войска - и вместе с оставленным городом закрывалась бесценная для синоптиков точка. Закрывалась для советских синоптиков, но открывалась для вражеских...
"Обрезанная" карта - так во время войны называют прогнозисты синоптическую карту. Обрезанная, обкромсанная, очень неполная карта, на которой целые страны (принадлежащие вражескому лагерю) предстают сплошным белым пятном. Чуть ли не полкарты синоптикам приходилось дорисовывать почти наугад, домысливать синоптические ситуации, полагаясь лишь на собственный опыт и интуицию. Уже после войны, после того как в нашем распоряжении оказались немецкие метеоархивы, сотрудники Центрального института прогнозов пополнили карты той далекой военной поры, заново нанесли на них линии атмосферных фронтов, замкнутые кольца циклонов и антициклонов: ведь, прогнозируя погоду на завтра, синоптики дотошно роются в стародавних картах, стараясь обнаружить аналоги сегодняшней метеорологической обстановки.
У наших синоптиков был уже небольшой опыт работы с "обрезанной" картой: во время войны с белофиннами мы не получали сведений о погоде от государств, находившихся на стороне Финляндии. Этот опыт, в сочетании с новой методикой анализа "обрезанной" карты, позволил нашим прогнозистам успешно справиться с нелегкой задачей прогнозирования погоды в военное время. Одновременно использовалась каждая возможность расширить рамки "обрезанной" карты, нанести на нее пусть случайные, пусть разрозненные, но такие нужные для армии - в первую очередь для авиации - метеоцифры.
Уже в 1942, быть может, самом тяжелом для нашей страны году были сделаны успешные попытки получить сведения о погоде с территории, временно оккупированной гитлеровцами. Среди партизан, действовавших в Белоруссии и на Смоленщине, нередко находились люди, знакомые с методикой метеорологических наблюдений, умеющие обращаться с приборами. Они-то и брали на себя добровольные обязанности метеоролога-наблюдателя. Добытые ими сведения о погоде шли в эфир наряду с самыми важными сообщениями о действиях партизанского отряда. Сводки, содержавшие метеорологическую информацию, поступали в Центральный штаб партизанского движения в Москве, а отсюда сухие группы цифр шли по самым разным адресам: в штабы армий, сражавшихся на передовой, в авиацию дальнего действия, бомбившую глубокие фашистские тылы, в Центральный институт прогнозов. Там эти цифры превращались в дополнительные, бесценные точки на "обрезанной" синоптической карте сражающейся страны.
