Вскоре прибыло трое знатных таежников — тех, что требовали у Хушана земли и воды. Странные это были люди — у них были смуглые скуластые лица и чуть раскосые глаза. Бород и усов таежники не имели вовсе, их волосы были прибраны иначе, чем у сородичей Ашпокая — в тонкие косицы они вплетали морские раковины и бисер.
Лесной народ жил по ту сторону гор в черной тайге, где как рассказывали старики, обитают только призраки да древние звери, которых нет больше нигде на земле. Прячутся эти звери в самой густой чаще, и становятся камнем, если упадет на них взгляд человека или бога.
Ашпокай старался не глазеть на лесных людей, лишь изредка поглядывал в их сторону, по-детски прикрыв лицо рукавом. В их гордых и спокойных лицах было что-то неподвижно-хищное. Умелыми войнами были таежники — они вели свой род от медведей.
Салму таежники не нравились.
— Они живут в краю, в котором негоже жить человеку, — говорил он. — Не иначе как Ариман принял их под свое крыло.
Молодые волки скоро подружились с босоногими мальчишками, жившими в стойбище. Было среди них немало сирот, все происходили из бедных родов, и к князю на службу подались, надеясь на лучшую жизнь. Но князь обходился с ними дурно — плохо кормил, спать заставлял на земле, а если ленились — бил плеткой. Мальчишки смотрели за лошадьми, выгоняли их на голые пастбища в дальнем конце ущелья, где было тесно княжьим табунам. Атья часто уезжал за ними следом и помогал управляться с тучными табунами, и за это мальчишки подружились с ним особо. Этот Атья легче всех заводил друзей.
Ашпокай все не мог понять — стар или молод князь Хушан. Иногда на его лице проявлялись морщины, кожа становилась желтой и сморщенной и он был стар, как всякий человек в момент смерти, а иногда на щеках его появлялся румянец, на губах играла улыбка дурного мальчишки. Но глаза его всегда были пусты, в них ничего не было, кроме застарелой скуки и какого-то неведомого голода. Наконец, от кого-то из всадников, Ашпокай узнал, что князю чуть больше сорока — в горном племени принято было считать прожитые годы.
Когда Салм пел поэмы о героях или о любви, Хушан клевал носом и зевал. Когда же Салм рассказывал грубые и похабные истории, князь хохотал, бил себя ладонями по тугому животу. Но больше всего Хушана забавляло, когда Салм забывал слова или путал строки. Тогда он не смеялся вслух, а только молча точил бактрийца злорадным взглядом, смакуя его унижение.
Одно утешало Ашпокая — молодой бивересп Вэрагна никогда не участвовал в набегах, он не пил с дядей кумыс, не бывал на охоте, не слушал песен, не смотрел на борьбу. Ему, видно, не нравилась гнусность, что развел у себя Хушан, но перечить дяде он не смел.
