— Знает, конечно, — хохотнул Михра. — Говорю же — битый он человек. И яд лечит, и раны затворяет. Я когда с нашим князем разбойничал и не таких купцов повидал.
— У него по ночам гости бывают, — вспомнил Ашпокай. — Неужели разбойники?
— Разбойники — это уж наверное! — кивнул брат. — И еще во что…
Михра снял с пояса маленький узелочек.
— Это кости пустельги, — сказал он гордо. — Когда рядом оружие зарыто, они начинают тихонько шуршать.
— И много здесь оружия? — загорелся Ашпокай.
— Много. Хватит ватагу снарядить. Бактриец наш хорош.
— Все равно спасибо ему. Без него ты бы кончился.
— Это да, — Михра нахмурился. — Кончился бы, — верно говоришь… не знаю чем, и отплатить ему… придумал! Я оставлю у него три моих стрелы, и назову настоящее имя, имя моей души. Если когда-нибудь нужна ему будет моя помощь — стоит ему взять в руки стрелы и назвать меня по имени трижды, и я в тот же миг примчусь.
В тот же день сборы были кончены. Михра — на Рахше, Ашпокай — на Диве тронулись со двора. За ними плелись на своих конях Инисмей и Соша, груженные припасами. Это были сухой овечий сыр и ненавистные лепешки — мальчики вздыхали, но слова боялись сказать.
Бактриец провожал их взглядом, почесывая за ухом грозного пса своего.
— Мы еще встретимся, Ариманово семя! — крикнул он то ли Ашпокаю, то ли Инисмею. — Все степи поднимутся, и я буду там! Помните бактрийца Салма!
Уже исчезли за поворотом хижины, уже зазмеилась среди берез неверная тропинка, как вдруг перед путниками возник пес. Див храпнул и стал. Вслед за ним остановились и другие кони.
Бактриец догнал их, тяжело дыша, подошел к Михре — ближе, чем на три шага! — и вложил что-то в его руку, шепотом увещая. Михра молча кивнул и бактриец пропал. А следом растворился в рябой березовой тени пес.
В руках Михры тускло блестел медный перстень с круглой капелькой коралла.
— Это капля крови из моей груди, — объявил Михра мальчикам.
— Знаешь, что? — сказал тогда Ашпокай. — Я думаю, он так давно притворяется ашаваном, что и взаправду стал им.
Михра громко захохотал, несмотря на боль. Тогда Ашпокай окончательно убедился — к брату вернулась жизнь.
Как-то утром Курганник заглянул в шатер Модэ и увидел, что господин его сидит, смиренно сложа руки на коленях, напротив нестарого-старика Чию, и слушает его неторопливые речи. На лице Модэ был живой интерес, иногда он кивал, довольно прикрывая глаза — ему нравилось, что он слышал.
— Форма сил армии подобна воде. У воды есть свойство — избегать высот и стремиться вниз. Форма сил армии — избегать полноты и наносить удар по пустоте. Вода образует поток в соответствии с местностью, армия идет к победе в соответствии с врагом. Поэтому у армии нет постоянного расположения сил — у воды нет постоянной формы.
