— Чертовски опасное занятие, — шутливо заметил Томас.
— Вот о чем я подумал, — продолжил Робби. — Лорд Аутуэйт разрешил мне отправиться с тобой, но будет ли он недоволен, если я тебя покину?
— Покинешь меня? — удивился Томас.
— Я, конечно, вернусь к нему, — сказал Робби, — как-нибудь потом.
— Как-нибудь? — с подозрением переспросил Томас.
Робби был пленником, и его долг, если он не находился с Томасом, состоял в том, чтобы вернуться в северную Англию, к лорду Аутуэйту, и ждать там, когда будет выплачен его выкуп.
— Мне нужно кое-что сделать, чтобы очистить душу.
— А! — только и смог сказать Томас, теперь и сам смущенный.
Он бросил взгляд на серебряное распятие на груди друга.
Робби следил глазами за канюком, кружившим внизу над невысоким холмом, высматривая в угасающем свете мелкую добычу.
— Я ведь к религии всегда относится так себе, — негромко промолвил он. — Впрочем, как и все мужчины в нашей семье. Женщины, конечно, другое дело, а вот мужчины — нет. Мы, Дугласы, неплохие солдаты и плохие христиане.
Он в смущении умолк, потом кинул быстрый взгляд на Томаса.
— Ты помнишь священника, которого мы убили в Бретани?
— Конечно помню, — сказал Томас.
Бернар де Тайлебур был тот самый священник, доминиканский монах и инквизитор, который пытал Томаса. Этот священник также помог Ги Вексию убить брата Робби, и Томас с Робби зарубили его перед алтарем.
— Я хотел убить его, — сказал Робби.
— Ты сказал, — напомнил ему Томас, — что нет такого греха, который не может отпустить какой-нибудь священник, а это, как я полагаю, включает и убийство священников.
— Я ошибался, — сказал Робби. — Он был священником, мы не должны были его убивать.
— Ублюдок он был, дерьмо чертово! — мстительно возразил Томас.
— Он был человеком, которому нужно было то же, что хотел получить ты, — сказал Робби. — Ради этого он убивал, но мы, Томас, поступаем точно так же.
Томас осенил себя крестным знамением.
— Ты о моей душе печешься, — спросил он язвительно, — или о своей?
— Я разговаривал с аббатом в Астараке, — сказал Робби, не отвечая на вопрос Томаса, — и рассказал ему о том доминиканце. Он сказал, что я совершил ужасную вещь и что теперь мое имя в списке дьявола.
Робби и впрямь покаялся аббату именно в этом грехе, а мудрый Планшар хоть и догадывался, что молодого шотландца мучает что-то другое, скорее всего нищенствующая еретичка, поймал его на слове и не преминул наложить на него епитимью.
— Он велел мне совершить паломничество, — продолжил Робби. — Сказал, что я должен отправиться в Болонью и помолиться у гробницы благословенного Доминика, а уж там святой Доминик даст знак, прощает ли он мне это убийство.
