Риджини схватил его зубами за загривок, легонько потянул кожу, успокаивая, потом подал лист бумаги.
– Вот смотри. Тут совсем немного. Поймешь хоть что-нибудь – уже хорошо.
Бумага и чернила были изготовлены здесь же, в Бухте Двух Лун. Для первой использовались болотные травы, для вторых – пахучая жидкость риготля. У семьи этот запах вызывал отвращение, но людям он нравился, и они с удовольствием делали рисунки, росчерки или писали тонкими тростинками «волшебные знаки, дарующие здоровье и удачу» и увозили домой собственноручно изготовленные сувениры.
Ристини старательно прочел:
– «Дорогая Мадлен! Прости, всё было зря. Ничего не получается. Их острые лисьи мордочки смотрят на меня… (и смеются? Непонятно). Они не менее лживы, чем чиновники, которые ими… (не понимаю слова). Мне некуда бежать. Нет… Куда бы я мог позвать тебя. Лучше… убить меня… (бедняга даже не мог написать правильно, в таком был смятении). Прощай, не плачь. Так лучше. Стивен»… Странно, – протянул он. – Никогда не думал, что люди пишут на бумаге иначе как для развлечения. У них же есть планшетки.
– Может быть, написанное на бумаге обладает священной силой, и убитый знал, что убийцы не посмеют тронуть письмо? – предположил Риджини.
– Может быть, – Ристини сощурил глаза. – Я, правда, никогда не встречал упоминаний об этом, но земляне не рассказывают нам о своих верованиях и вряд ли будут упоминать в текстах, которые создают для себя, общепринятые ритуалы.
– Ладно, возьмем как рабочую гипотезу, тем более что записку действительно не уничтожили. «Мадлен» – это, скорее всего, имя близкой ему женщины. Родственницы или возлюбленной. Ты же знаешь, что союзы соития у людей необыкновенно сильны и долговечны.
Ристини кивнул с важным видом.
– «Всё было зря», очевидно, значит, что он зря скрывался, его всё равно нашли. Если он пишет «прости», значит, она скорее всего возлюбленная. «Ничего не получается» – это о том же: он пытался сбежать, но не получилось. «Их острые лисьи мордочки смотрят на меня» – а вот это очень странно. Неужели его убил кто-то из наших? Не хочется верить, но, как говорили классики: «Если отбросить все невозможные объяснения, оставшееся будет истиной, сколь бы невероятным оно ни казалось». Но мы подождем отбрасывать другие объяснения – может быть, они окажутся не слишком невероятными. «Они не менее лживы, чем чиновники, которые ими…» Хм! Если там и были наши, то в сговоре с людьми. Какая-то из семей? Что ж, это возможно. Землянам есть что нам предложить… «Мне некуда бежать» – это понятно, они прошли за ним даже за занавес. «Нет… Куда бы я мог позвать тебя». Ясно, он хотел бы жить с ней вместе, но не хочет подвергать опасности ни свою, ни ее семью, а основать свой дом он, понятное дело, не мог, если за ним гнались. «Лучше… убить меня…» – похоже, он знал что-то важное, настолько важное, что его враги предпочли его убить. «Прощай, не плачь. Так лучше». Ага! Он просит не оплакивать его, а отомстить. Странно, что он не обращается с этой просьбой к родственникам, но… это же люди, не надо забывать. Да, дорогой кузен, похоже, мы серьезно влипли. Заговор семьи и людей, страшная тайна, за которую убивают, и все это на нашем курорте! Проклятье. Нам придется быть очень осторожными.
