– Значит, ты и ее спасаешь, и меня спасаешь, потащив за собой, чтобы эти гады не схватили?
– Значит, – согласился Гуров, улыбнувшись в темноте.
– Крутой ты мужик, полковник.
– Сам себя иногда боюсь.
Алина тихо хмыкнула, потом спросила:
– А ты женат?
– В моем возрасте, – рассмеялся сыщик, – просто неприлично быть холостым. Давай-ка подкрепимся и спать. Завтра тронемся с рассветом.
После ужина, прежде чем забраться в палатку, Лев взобрался на толстую корявую березу, которую приглядел еще при свете дня. Он минут двадцать сидел на вершине дерева, внимательно вглядываясь в темноту тайги. Надежда не оправдалась – ни света костра, ни блеснувшего огонька.
Солнце было уже высоко, когда Гуров увидел среди ветвей темневшую крышу невысокого деревянного сруба. Вопреки словам Смирнова, поляна вокруг заброшенной заимки не так уж сильно заросла. Сыщик велел девушке присесть за деревом, а сам, сбросив рюкзак, достал пистолет и тихо стал подкрадываться к хижине. Какая-то птица с шумом пролетела из кустов и уселась на край крыши заимки. Она крутила головой и издавала резкие неприятные крики. Между прочим, подумал Гуров, птичка о многом сказала. Если бы там были люди, то она не села бы там. Наверное.
Прячась за деревьями и кустарником, сыщик, тихо ступая по камням и прошлогодней опавшей хвое, обошел хижину вокруг. Крыша в самом деле провалилась. Разъехавшиеся бревна наката зияли, как дупло гнилого зуба. Кора и дерн, которыми сверху когда-то была выстелена бревенчатая крыша, свалились внутрь. Два крайних бревна валялись в траве и покрылись мхом. Однако дощатая дверь была плотно закрыта. Присмотревшись внимательно, Гуров все же увидел, что она подперта снаружи толстой веткой. Трава у входа не примята. Зато рядом с дверью зияла темная глазница окна.
Решившись, Гуров выпрямился и подошел к хижине. Пахло дымком. Или ему просто так казалось, потому что в памяти остался запах его же вчерашнего костра. Оглянувшись, сыщик увидел, что Алина поднялась на ноги и смотрит на него из-за дерева. Он махнул девушке рукой и убрал подпорку у двери.
– Запустение? – спросила девушка, заглянув внутрь.
Гуров осматривался внутри, шелестя старой сухой травой, которой был выстелен земляной пол. Он поднес руку к очагу, выложенному в углу.
– Ночью горел, – сказал он. – Пепел еще заметно теплый. И сухой. От ночной влаги он быстро каменеет.
Гуров вышел и присел на бревно, доставая сигарету. Алина сбросила рюкзак и, многозначительно зыркнув на спутника, удалилась в кусты. Сыщик курил и прислушивался. Вот девушка зашевелилась и побрела в сторону. Затем обошла всю хижину по кругу за ближними деревьями.
