Морозов поморгал, перевернулся на живот и встал. Сначала на четвереньки, потом в полный рост.
Двери в храм были распахнуты. На полу стояла серебряная посудина с водой, которую Игорь сначала не приметил. Никак отец Андрей озаботился.
Морозов попил, умылся остатками воды и вышел наружу. Прищурил один глаз, второй прикрыл ладонью как козырьком.
Священник сидел на ступеньках, жмурясь на солнце.
— Как спалось? — поинтересовался он.
— Бывало хуже. — Игорь сел рядом.
— Я напугал тебя давеча, ты уж прости дурака. — Он вздохнул. — Припадки у меня бывают.
— Ерунда, — усмехнулся Морозов. — По сравнению с остальным — ерунда.
Священник посмотрел на него с грустью.
— Глаз не болит?
Игорь осторожно потрогал лицо. Опухлость спала, осталась только тупая боль. Он ощупал тело. Болело. Где от побоев, где от долгого лежания на твердом полу. Остро постукивали пульсом рассечения, заботливо забинтованные отцом Андреем.
— Ничего. Жить можно. Не фонтан, конечно, но что ж...
Пресвитер покивал.
— Уйти хочешь?
Игорь промолчал.
— Понимаю. Жаль.
— У меня сын. Найти надо.
— А дальше?
Морозов тяжело вздохнул.
— А дальше? — повторил священник.
— Не знаю я, — ответил Игорь. Он понимал, что святой отец интересовался не от праздного любопытства. От одиночества. — Не знаю. Нельзя тут оставаться. Вон что делается... — Он махнул рукой на парламент. — Отсюда уходить надо, а куда — не знаю. Кто-то говорил, что, мол, сейчас везде одно и то же.
Отец Андрей не ответил Он рассеянно улыбался, глядя на залитую солнцем площадь, такую яркую сейчас и такую страшную несколько часов назад, ночью.
— Хотите, вместе пойдем? — предложил Игорь.
Священник покачал головой.
— Нельзя мне уходить. Один я тут остался, больше некому... Крест на мне тяжкий, да и грехи уйти не дадут. Такова уж воля Божья. И этих... —- он кивнул через площадь, — кто ж вразумит?
— Упырей?
— Это ночью они упыри. А утром приходят, смотрят. Так глядят, что будто в самую душу... Читать им буду Писание. Как думаешь, поймут?
Игорь пожал плечами, встал.
— Погоди. — Отец Андрей поднялся следом. — Вот, возьми-ка.
В его руке оказался узелок из белой ткани.
— Что это?
— В дорожку тебе собрал. Кагора бутылочка, горох. Травки кое- какие, бинты, воды баклажка. Всё сгодится. Ты бери, бери, у меня еще есть... Баклажка удобная, с ремешком... — Отец Андрей помялся. Было видно, что ему страшно не хочется отпускать Игоря. В конце концов, вздохнул и решительно протянул длинную палку, с которой ночью выскакивал на улицу. — Вот. Это тоже возьми.
