Что со мной? Чего я так испугалась?
Наверное, замкнутые стены подъезда так подействовали. Я вроде бы как в ловушке оказалась.
Я сделала глубокий вдох. Поднялась по ступенькам. Справа был лифт. Впереди дверь, которая, очевидно, вела в кафе.
Я постучала.
Вдруг мне пришло в голову, что, кроме охранника, Желтой Куртки и хозяйки кафе, могут быть еще люди, которые не хотят, чтобы кто-то видел мальчика!
Я отступила. Одно дело, если кто-то выскочит ко мне на улицу, где я всегда могу позвать на помощь, а совсем другое – столкнуться с ним тут, в закрытом подъезде, где неярко горит лампочка. Откроют ли соседи, если я заору? Или никто не обратит внимания?!
Что делать?
Я подумала и решилась. Плохо, конечно, нарушать свое же обещание, но...
Мадам Григорович открыла сразу, после первого звонка.
– Я так и думала, что вы подниметесь, – сказала она.
Ей было лет шестьдесят. Седые волосы убраны в пучок, на лбу очки. На ней был вязаный крючком светлый кружевной джемпер, бордовая юбка. На руке – браслет из янтарных камушков. Выглядела мадам так, словно готовилась к встрече со мной.
– Мне не хотелось бы с вами говорить, – она сказала это как-то умоляюще.
Словно мне надо было убедить ее в обратном.
И я сунула руку под свитер, нащупала нагрудный карман толстовки. Достала – нет, не инструкцию к лекарству, а портрет мальчика, за которым охотился Желтая Куртка. И показала его мадам.
Она порывисто вздохнула и посторонилась. Я прошла в прихожую, затем – в гостиную, маленькую, уютную, с диванчиком и креслом-качалкой у старенького телевизора. У окна стояло пианино, накрытое вязаной салфеткой. На нем – несколько фотографий в рамках.
Мадам Григорович подошла к окну, задернула шторы. В свете ночника, стоявшего на тумбочке у дивана, ее волосы чуть отливали золотом. Она указала мне на диванчик, села рядом.
У мадам были карие, очень выразительные и грустные глаза и белая кожа, лишь кое-где тронутая коричными пятнышками. Она сцепила руки на коленях в замок.
– Мадам, вы догадываетесь, почему я к вам пришла, – начала я.
– Возможно, – кивнула она, – но видите ли... Вы приезжая. Вы уезжая.
– В смысле – скоро уеду?
– Да. А я останусь тут. Поэтому...
Она сглотнула.
– Поэтому если бы я даже хотела помочь этим бедным...
Она снова замолчала и отвернулась.
«Может, попробовать на нее надавить?» – подумала я.
– Так вы ничего не собираетесь говорить? Зачем же вы меня позвали?
– Вы сами попросились. Я подумала, может, вам нужно спрятаться от них, – она испуганно глянула на дверь.
