– Разгадывает судоку. Не вертись, я скоро закончу.
– Ну как? – спросила я, затаив дыхание.
Ника снова покосилась на итальянцев, теперь они уже оба разгадывали судоку по имени Ника, не отрывая от нее восхищенных взоров и даже выкрикивая что-то вроде «Белла» и «Беллиссима».
– Хани, тебе честно сказать?
– А как же?!
– До Ренуара недотягивает, – Ника сочувственно поджала губы. Так, чтобы это видели итальянцы.
– Это понятно... На тебя похоже?
– А! Ну, хани, ты же триста лет рисуешь. Похоже, конечно.
– То есть момент поймать удалось?!
– Велл, конечно! Самое главное – что я на твоем портрете – толстенькая. Поэтому он прекрасен! Ну что, пойдем в магазинчик при музее?
Она грациозно поднялась со скамейки и послала итальянцам воздушный поцелуй.
Накупив кучу ручек, магнитиков на холодильник, значков, брелоков, футболок и сумочек, Ника наконец позволила мне выйти на воздух. Очередь в музей увеличилась – видимо, подтянулись те, кто только что проснулся. Одна из девочек держала в руке картонный стаканчик с кофе. Услышав, как мы с Никой переговариваемся по-русски, она шагнула из очереди и спросила у меня:
– Извините! Вам выставка понравилась?
– Очень! – воскликнула я. – Там такой Ренуар обалденный! А где вы взяли кофе?
– Вот там, видите, бесплатная дегустация. Значит, Ренуар, да?
– И итальянцы, – кивнула Ника, – итальянцы там круче всего.
И мы поспешили к столику, за которым девушка в куртке с логотипом фирмы—производителя кофе разливала по стаканчикам дымящуюся жидкость из термоса. Я подбежала первая, глубоко вбирая в себя кофейный запах, предвкушая первый глоток после долгой и абсолютно счастливой работы над рисунком, схватила стаканчик, и вдруг он сам, клянусь, вывалился у меня из рук. Я еле успела отскочить, но капли кофе попали мне на джинсы, а самое главное (о ужас!) – на светлое пальто дяденьки, который как раз насыпал в свой кофе сахар из пакетика.
Дяденька заверещал по-итальянски, и его слова никак не напоминали «Белла» и «Беллиссима».
– Ты что? – удивилась Ника, подбегая ко мне и оттаскивая от дяденьки.
– Ника... Я клянусь... Он сам вырвался...
Я огляделась, и меня пронзило током с ног до головы. На набережной через дорогу стоял мотоциклист. Он медленно снимал шлем. Не знаю, как я догадалась, кто под ним будет скрываться, но через секунду я увидела бледное лицо и рыжие бакенбарды. Это был он. Человек-оборотень из самолета.
Он направился к светофору, чтобы перейти дорогу к музею. К нам.
