Как только старенький ФИАТ затормозил около фургона – в нем приглашающе распахнулась дверца.
– Да благословит тебя господь, брат Карти – сказал брат Томаззино, залезая в кузов. Здесь было вполне комфортно, уютно, можно было сидеть, было три телевизора и какие-то шкафы с кнопками и лампами. Брат Томаззино вырос в глуши и не знал, что это такое – но телевизор он знал, по нему показывают синематограф.
– Да благословит вас Господь, братья. В трудный час собрались мы, наша вера под угрозой и наш враг у ворот. Злейший из наших врагов.
На небольшой, покрытый дешевым пластиком столик легли две фотографии, на них был изображен один и тот же человек. В одном случае – в черной, шитой золотом форме с черными орлами на погонах – форма Его Величества Русского Императорского Флота. В другом – более поздний снимок, человек, уже в гражданском, на тротуаре. За человеком угадывалось знакомое здание – Палаццо ди Мадамо, Рим.
– Кто этот человек? – спросил брат Томаззино.
– Этот человек – враг Святой Веры и это все, что тебе нужно знать. Он очень опасен, опасен так, как опасен Дьявол. И более того. Ты помнишь Отца{Распространенное заблуждение – что к священнику Римской Католической Церкви надо обращаться "Святой отец". Святой отец – это Папа, а священник – просто Отец.}, воцерковившего тебя?
– Да – кивнул Томаззино. Он и в самом деле – помнил, до сих пор помнил.
– Мы не говорили тебе, брат. Потому что и сами не знали. Но сейчас знаем. Нет сомнений в том, что именно этот человек – убил Отца в Североамериканских соединенных штатах. Вот почему – он не должен уйти из Рима живым.
Брат Томаззино накрыл своей большой, корявой, мозолистой ладонью фотографии, лежащие на столике. И медленно сжимал пальцы – пока фотографии не превратились в смятый комок, а брат Карти не положил поверх побелевшей руки брата Томаззино свою руку.
– Не стоит, брат. Мы все помним Отца и то, что он сделал для нас. Немало заблудших душ он вернул в лоно Святой Церкви, немало отбившихся от стада овец он вернул в стадо. Одна из Заповедей гласит – не убий, но это не значит – "не защити". Мы не говорили тебе об убийце Отца еще и потому, что ты бы ринулся мстить, навеки погубив свою душу. Но сейчас – убийца в Риме, он приехал для того, чтобы не убивать – и значит, мы должны исполнить Божью Волю.
Где-то вверху глухо громыхнуло – над Римом сбирались темные тучи, кое-где даже сверкала молния – но живительный дождь все никак не мог оросить эту землю. Сухая гроза – предвестие большой беды.
