Свою любовь он привел в дом. Королева отказалась разговаривать с ней, в разговорах она называла ее "эта женщина". Сыновья приняли любовь отца в штыки, газеты упражнялись в острословии, придворные прятали глаза. В Палате Лордов открыто говорили о том, что принц Уэльский, который так ведет себя, не может наследовать, что престол надо передать через поколение, одному из принцев, которые были уже достаточно взрослыми, чтобы обойтись без регентства. Оба принца были подходящими кандидатами – чисты в глазах газет и народа, оба отслужили в армии, старший – передовым артиллерийским наводчиком (считай, в спецназе), младший – служил в королевской морской пехоте. И тут произошла эта немыслимая история – любовная связь старшего из принцев с русской подданной.
Никто во дворце, и даже сам принц, не заметил, что единственным, кто не высказался по этому поводу – был сам принц Уэльский. Не потому, что он не имел морального права после всего, что сам сделал в своей жизни. А потому – что он сам любил и знал, что это такое.
Королева была в бешенстве. Ее чувства по этому поводу сложно было передать – связь с русской, неравнородной, не дворянкой, но главное – русской! Русской!!! Трудно представить, какую ненависть в британских верхах испытывали к России, если связь принца Уэльского пошатнула трон – то связь младшего принца могла его погубить. Никто из дворян не принял бы русскую в Букингемском дворце, это было бы святотатством. Никто из дворян не присягнул бы на верность наследнику, в жилах которого течет русская кровь. Мало кто знал, что к Ее Величеству уже приходили делегаты от британского дворянства, от пэрства и обсуждали вопрос о передаче престола, кандидатура была почти что решена. И тут – эта связь принца, которая могла все погубить.
Прежде чем отец успел что-то сделать – в Нью-Йорке случилось страшное.
Королева – он навещал ее утром в Букингемском дворце – слегла в постель, врачи диагностировали предынфарктное состояние. Принц-консорт был белым как мел. Газеты били прямой наводкой, их просто страшно было читать. Утром стало известно, что на внеплановую сессию собирается Палата Лордов. Вопрос мог идти только об одном.
Принц Уэльский, как мужчина и как все еще наследник престола – решил принять удар на себя. Утром он надиктовал секретарю заявление для прессы – после чего велел подать машину и поехал к сыну. Сын отдыхал в поместье герцогов Девонширских, и он должен был сказать ему.
