Я не знала, как я сама пахну для других. Говорят, что человек сам не ощущает своего запаха, потому что привык к нему. Я пожалела, что не знала о сюрпризе заранее, — тогда я могла бы воспользоваться припрятанным розовым обмылком. Я надеялась, что от меня не пахнет заношенным бельем или потными ногами.
Почему мы хотим нравиться другим людям, даже если мы к ним на самом деле равнодушны? Я не знала почему, но это было так. И вот я стояла в этой будке, обоняя разные запахи и надеясь, что Шекки и Кроз считают меня хорошенькой.
— Вот, — сказал Шекки. Он вытащил кусок тряпки, в который что-то было завернуто.
— Что это? — спросила я.
Я слышала собственный голос — писклявый, девчачий.
— Это сюрприз, — сказала Аманда. — Они достали нам той самой супершмали. Которую растил Шишка.
— Не может быть! — воскликнула я. — Купили? У ККБ?
— Сперли, — сказал Шекки. — Пролезли в «Буэнависту» через заднюю стену — мы это сто раз делали. Какабэшники ходили через парадную дверь, а на нас не обратили никакого внимания.
— В одном окне в погребе прутья расшатались — мы всегда лазили через то окно и устраивали пьянки на лестнице, — сказал Кроз.
— Они сложили мешки со шмалью в погреб, — сказал Шекки. — Должно быть, собрали всю, которая росла. С одного запаха можно было заторчать.
— Покажи, — сказала Аманда.
Шекки развернул тряпку: там были сухие резаные листья.
Я знала, что думает Аманда о наркотиках: человек теряет контроль над собой, а это рискованно, потому что другие люди получают над ним преимущество. Кроме того, если перестараться, можно вообще лишиться мозгов, как Фило Туман, и тогда о контроле можно совсем забыть. И еще курить можно только с теми, кому доверяешь. Значит ли это, что Аманда доверяет Шекки и Крозу?
— А ты сама пробовала? — шепотом спросила я у Аманды.
— Нет еще, — шепнула Аманда в ответ.
Зачем мы шептались? Мы стояли так близко, что Шекки и Кроз все равно все слышали.
— Тогда я не хочу, — сказала я.
— Но я с ними обменялась! — воскликнула Аманда. Она говорила с большим напором. — Я столько менялась!
— Я пробовал этот яд, — сказал Шекки. Слово «яд» он постарался выговорить очень взрослым и крутым голосом. — Полный умат.
— Я тоже. Как будто летаешь! — сказал Кроз. — Как птица, бля!
Шекки уже скрутил из листьев косяк, поджег, вдохнул дым.
У меня на попе оказалась чья-то рука. Я не знала чья. Рука лезла вверх, стараясь пробраться под цельнокроеное вертоградарское платье. Я хотела сказать «не надо», но промолчала.
