— Здравствуйте. Давайте знакомиться. Меня зовут Вячеслав Андреевич. А вас?
— Валя, — тихо сказала девушка.
— Вы садитесь, садитесь, Валя. Что вы хотели мне рассказать?
Валя заговорила тихо, сбивчиво, не глядя на начальника. Сначала она сама не понимала, что говорит. Ее не перебивали, и она не заметила, как набрал силу ее голос, как отпустило что-то внутри. Она почти кричала: она говорила о Викторе, который, в общем-то, совершенно не виноват, это она виновата, только она, потому что все произошло из-за нее. А этот ваш сотрудник тоже хорош, он ведь поймал Женю, выследил и поймал, а потом взял и отпустил. Женя, наверное, откупился, у них много денег, конечно, много, и теперь они снова будут втягивать других людей во всякие грязные делишки, разве им все можно, если у них есть деньги, разве нет на них никаких законов, если милиционер ловит их, а потом отпускает. Да, она виновата, Виктор оказался втянутым в это дело из-за нее.
И ее слушали, не перебивая и не задавая вопросов, хотя слова ее были непонятны. Сорок лет служил в милиции начальник областного управления, немало всякого видел за эти годы. И сейчас, глядя на эту девушку, слушая ее, он думал, что ради вот таких минут и стоит все это пережить и выдержать. Ради нескольких минут, когда человек очищается от страха, от грязи, становится человеком с болью за других людей.
Валя вдруг остановилась, замолчала, оборвав фразу на полуслове. Непонимающими глазами глядела она на дубовые панели, на седого мужчину перед ней.
Начальник управления нажал кнопку селектора и, чуть наклонившись, сказал:
— Два чая, пожалуйста. И я буду очень занят.
…Спустя полчаса начальник управления вызвал Чернобыльского, Выборного и Литвака.
— Валя, скажите-ка этим товарищам, как зовут знакомого вашего Жени.
— Георгий Александрович.
— Вот так, — удовлетворенно отметил начальник, видя реакцию Чернобыльского и Выборного. — Садитесь, товарищи. Есть новости. И мне даже трудно сказать вам, Валя, как вы верно поступили, придя ко мне. Вы нам чрезвычайно помогли.
В общем план у Вареника был готов. Хаджиева нужно звать на двадцать седьмое. Именно в этот день возвращается из рейса “Серафимович”. Если Хаджиев прибудет утренним самолетом, все будет в порядке. С монетами Жениного, вернее даже Гришиного, мужика, да с тем, что привезет Крюков, вся эта история обретает смысл.
Расчет Вареника был прост. Ситуация после гибели Жалейки становилась недвусмысленной. Все это нужно кончать. А если кончать, то с максимальным эффектом. Вот почему сейчас Вареник обдумывал каждую мелочь. Предстояло пригласить Хаджиева, дав ему понять: его ждет двойная партия товара. Он привезет соответственно и двойные средства. А тут все и закончить. Хаджиев — чужой. Пока найдут тело, пока установят личность, будет время испариться.
