Обещание | страница 48
Чем дольше живешь на этом свете, тем яснее понимаешь, что счастье – это то, что всегда с тобой. Мы просто забыли (я – забыл, ты – забыла, они – забыли, но вот я вспомнил теперь и не забуду уже никогда), что счастье – это почти как спички: что оно всегда с тобой – просто сейчас они завалились в карман или за подкладку. Но оно все равно ЗДЕСЬ. И ни от кого не зависит.
Ни от чужой любви, ни от нашей удачи, ни от нашего положения дел, ни от нашего не-одиночества. Оно – ПРОСТО ЕСТЬ.
Даже если мы часто бываем несчастны.
Это наш внутренний остов, скелет, состав крови, кальций в наших костях и постоянный бэкграунд в наших ироничных умах. Только не забывай: что счастье так пронзительно и в своей сути так невыносимо, что, когда человек его испытывает, он начинает крутиться, как Шарик, которому на шею привязали гремящую консервную банку. Крутиться, чтоб только это счастье с себя скинуть. Потому что счастье всем видно (а значит, позорно), потому что оно очень громкое и непривычное (а значит, мешает спать, точнее: даже лежать мешает)... Потому что тебе от него – никуда не деться.
ХАГАЛАЗ (ГРАД, РАЗРУШЕНИЕ)
Во всех этих мучениях любви (всех этих злорадных кошачьих играх с другим человеком, вполне дебильных и детских) – самое главное и сладостное знать, что чужое терпение небесконечно.
«Время рассудит» (чего оно там рассудит? – запорошит и все), «время залечит», тебя забудут, отпустят, простят, перестанут любить...
И почему-то это самое блаженное во всех наших убогих играх.
Никаких резонов. Одно веселое зверство.
Если ж представить, что ты мучаешь человека как бы навек, как в тысячелетнем рабстве, без всякой возможности тебе отомстить (полным потом равнодушием) – вот тут уже тухло все. Скучно. Погано. Как с ухом – больным.
Нет.
Только так – на границе будущего забвенья.
В ожидании, через лет 5 или 6, на пограничной полосе.
Вот тогда – радость бытия.
И воздух свежее, и солнце ярче, и небо – аквамарин.
– Смотри, туча на дальней границе моего королевства начинает потихоньку пожирать мир. Значит, можно попробовать построить новый.
– Если получится, мой король.
КАНО
Я сижу с сигаретой на пограничной полосе, в ярком тумане. Раскладываю разные камни.
Деревянный камешек Burberry Touch пахнет осенью и корзиной для свежестираного белья. Новым льном. Глиняный камешек Dior Homme пахнет тленом и тоже осенью. Умершей, золотой. Я сижу на балконе в кресле, курю (бычки оставляю в цветочном горшке) и нюхаю: то корзину для белья и простыни в английском доме, то Джонни Деппа в гробу. А то голубцы, которые готовлю в микроволновке.
