, — чуть не ляпнула я.
— Не в курсе, значит, — Редзи Кадзи шлепнул пальцами по клавиатуре и встал. Стена таяла, поляризовалась, и там появлялся город. Светящийся, мерцающий сильно вогнутой линзой — классический город-амфитеатр. Почти классический, потому что это столица Юго-Восточной империи Лиги существ.
— За пределами этой конторы от себя не убежишь.
Не оглядываясь, он указал рукой куда-то влево. Дым послушно рванул за движением сигареты.
— Вон там штаб-квартира «Экивотов». Вербуют, платят за опыт. Приходишь, говоришь: я, дескать, экс-капитан инквизиторов Первого Гражданина.
Он обернулся.
— Пойдешь?
Я молчала: это меня сейчас возят рожей. После такой саморекламы «Экивоты» претендента за свой счет похоронят. Впрочем, представляться не понадобится: те хорошо шерстят трудовую карту.
— Вон там космопорт, чтобы смыться с Токио. Хотя погоди… — без всякого намека на «вот только вспомнил» сказал Кадзи. — Без гражданства тебе билет не продадут. То есть, продадут, но только для начала вывернут наизнанку.
О том, что женщины, как правило, оставались после такого без яичников, он, конечно, умолчал. Ну и спасибо, я в курсе. Медицина у нас хорошая, для граждан сделает все за счет не-граждан.
— Ну и остаются трущобы. Там нужен профи, всегда нужен, Аска-тян.
Да. Я могла стать ганслингером, певичкой, шлюхой, аналитиком при боссе. До первой облавы на тех, у кого ай-кью выше семидесяти.
Впрочем, это мы все мечтаем. Из этого здания выходят с очищенной памятью, и я буду долго вспоминать свои умения. Возможно, даже дольше, чем проживу. Так что вы ошибаетесь, гениальный Кадзи-сан. Ошибаетесь. Можно убежать от себя, потому что мнемотехники департамента инквизиции никогда не станут резать мне личность, если только я не решу уйти.
«Стоят ли эти несколько сотен тушек такого?»
Самое милое, что ответа я не знала.
— Ты понимаешь, что я не смогу о тебе позаботиться?
«Кадзи-сан такой классный!» — вспомнила я сама себя времен космоходки. Мне тогда казалось, что я его люблю без памяти, но это пока не выяснила, что таких дур, — тысячи, а я слишком хотела быть единственной.
«Ты самая лучшая, доченька».
Тогда я стала мечтать об отце. О таком отце, как герой Второй войны за Мицрах. Ну право же, мама говорила, что мой отец — выдающийся? Говорила. И пусть по Кадзи сохнут дурочки. Или текут — это уж смотря по мере идиотизма.
Я буду гордиться вами, Кадзи-сан. А вы — мной.
«- Оверсан при этих данных перехвата сэкономит полтора нанограмма сверхтоплива в секунду…
