Юлиус Нидерштрее, австриец, воспитанный на классической музыке, сам музыкант, удивленно посмотрел на своего шефа, чуть приподняв свой крылатые брови,– что за странные вкусы!-и тут же отвел глаза в сторону Лицо Хазенфлоу было сосредоточенно и строго, как на молитве.
Африка – вот что вслед за Россией стояло в порядке дня Великой Германии. Офицеры с серьезными лицами слушали эту необычную музыку.
Капитан Туриньи был замкнут совсем не по-юбилейному. Одинокая прядь иссиня-черных волос прилипла к его лбу, по-солдатски загоревшему под солнцем Марокко и Туниса. Колониальный капитан был далек всему, касающемуся этого чужого для него праздника чистокровных пруссаков и швабов.
У капитана Туриньи, профессионального командира стрелковой части, было достаточно своих повседневных забот. Он боялся опоздать под Москву, черт бы подрал все немецкие концлагери, все Славуты и Догне-фиорды… Его, начавшего свой трудный путь к генеральским созвездиям еще в тридцать пятом году в Африке, законное место было в России, на бескрайних равнинах «восточного пространства».
Хорош он будет, если немецкие войска и на самом деле еще до наступления холодов возьмут Москву. Какой дождь, какой золотой ливень звезд и просветов хлынет тогда на плечи фронтового офицерства!
Капитан Туриньи сосредоточенно, мрачно, не дожидаясь приглашения, выбирает и льет себе в рюмку самое крепкое из всего нарядного цветника бутылок на столе – чистой русской водки: не французского легкого питья, а ее– холодной, злой и светлой, и выпивает, рывком опрокидывая рюмку.
Туриньи едва заметно покачивается на стуле.
К черту Догне-фиорд, тылы и психологическую школу политэкономии бывшего концессионера Хазенфлоу. Совершенно точно – к черту.
Еще на одну рюмку Туриньи обгоняет своих соседей. Ему есть над чем задуматься.
Он внимательно рассматривает собственные ногти, посуду, простую и скромную бутылку с русской водкой на столе перед собой: возьмут или не возьмут Москву соединенные силы фашистских армий? А почему бы им ее и не взять, русскую старую столицу? Наполеон, например, тоже начавший кампанию в июне и, кажется, даже одним днем позже, вступил же в Москву первого сентября.
Наполеон Бонапарт. Первый император французов… Туриньи хмурится и отводит глаза в сторону от бутылки. Смуглое его лицо черствеет. Сейчас лучше не вспоминать этого имени. Капитан Туриньи слишком хорошо, во всяком случае лучше всех в комнате, помнит биографию своего кумира, помнит все узелки этой опоясавшей столетие яркой нити – от осады Тулона до малюсенького островка в Атлантическом океане.
