Меня выбрасывает обратно, я смотрю на бумажку, на Алису, на спящего Галилея. Мне плохо.
Алиса осторожно берёт у меня из рук листок, читает. Задумывается, потом начинает что-то писать. Я забираю у неё карандашик и ставлю жирную точку.
— Хватит. Не надо больше. Не хочу.
Алиса кивает, и встревоженно смотрит мне в глаза. Меня трясет. Из меня хлещет что-то черное, угрюмое, скрытое где-то глубоко в подсознании.
Я хочу запихнуть это обратно. Я хочу снова быть беззаботным. Я поджигаю бумажку.
Алиса дожидается, пока мой маленький джордано бруно станет горсткой пепла, и задумчиво говорит:
— Теперь сбудется, — а когда я, удивленный, оборачиваюсь к ней, добавляет — Не знал? Примета такая. Я думала, ты специально.
А я молчу. Я в полной заднице, и мне уже не страшно.
Хуже быть просто не может.
МОГИЛА
Сегодня необычный день. И даже не потому, что зарплата, наконец, у нас в кармане. И вовсе не потому, что погода необыкновенно ясная. И, конечно, не потому, что Шельма забухал и переложил всю ответственность на лаборантов.
Просто мы наткнулись на захоронение. Странное захоронение.
Под метровым слоем булыжников, в слипшемся с землей слое пепла, оказался человеческий скелет. Дело-то не новое, кости мы находили и раньше, и кости разные. До сих пор все вспоминают веселую историю, когда в одном углу раскопа мы нашли несколько скелетов, а в другом — на расстоянии метров пяти — их, скелетов этих, головы. Черепа то есть.
Но в этот раз все получилось по-другому. Череп, расколотый то ли от времени, то ли от сильного удара, лежал в той же яме. Но лаборант, аккуратно выковыривавший землю между костями, вдруг полез оттуда, как ненормальный.
— Что случилось? — орут ему.
— Пацаны, блин… Странно как-то…
Мертвец, то есть скелет, валяется в яме спиной вверх. Между лопаток у него торчит истлевший деревянный кол.
— Б-б-б-лин, — бормочет Валерик.
— Костей испугался? Лаборантская крыса!
— Сыкун!
Валера хмурится. Он и сам расстроен происходящим.
— Мурашки по коже какие-то, — тихо говорит он удивленным голосом. — Как будто под воду нырнул.
— Ерунда!
— Не страдай фигней! — кричу я и прыгаю в яму. — Сейчас мы его оформим как надо!
Вылавливаю глазами другого лаборанта на бруствере раскопа.
— Гриня! Нам что, все кости надо как находки оформлять?
— Только если захоронение с предметами быта.
— Есть тут предметы быта? Чувак, у тебя есть предметы быта? — мне тоже как-то не по себе. Но, в отличие от Валеры, вместо мурашек ощущение бескрайнего спокойствия. И что-то вроде свиста в ушах. Так ветер шелестит травой на откосе над речкой.
