Сверток, вынутый из коробки, казался тяжелее. Ткань, в которую он был завернут, прогнила там, где Даймонд ее касался. Он знал, что обратно в коробку сверток класть нельзя.
Даймонд снова засмеялся, представив себе, как разозлится Стин, когда не увидит его утром с маской. Потом подумал о том, что ему предстоит сделать. Это было вовсе не смешно.
— В жизни не собирался связываться с магией, — пробормотал он, по отдельности засовывая коробку и сверток под промокшее пальто, и направился к реке. — Извини, Джонни.
Панкецалицли, 13-Ветер — 14 октября 1842 г.
Арчи Прескотт проснулся от пушечной стрельбы. Сел в кровати и сонно прищурился в сторону окна, наполовину убежденный, что стрельба ему приснилась. Пока Арчи выбирался из-под груды одеял и одежды, которую навалил на себя в нетопленой комнате, пушка снова выстрелила. Запутавшись в тряпье, Арчи рухнул на неотесанный деревянный пол.
— Черт побери! — прошипел он, глядя на локоть: под кожу на добрых полдюйма вошла толстая заноза. Он ухватился за нее пальцами, оставляя на дереве фиолетовые следы типографской краски, и потянул. На мгновение заноза застряла, но потом выскользнула наружу, и Арчи бросил ее в угол. Ощущение чего-то инородного, скользящего наружу из его кожи, сама мысль об инородном теле внутри вызвали у Арчи тошноту, и он содрогнулся.
Пушка выстрелила в третий раз, и Арчи вспомнил, в чем дело. Закончили строительство Кротонского акведука, и Нью-Йорк праздновал это событие. После двухсот лет неопределенности город наконец получил надежный источник воды. Арчи высвободил ноги из кучи одеял и одежды, выудил из нее брюки и, подходя к окну, надел их, натянув подтяжки на плечи.
Из окна были видны два квартала к северу, до пересечения с Леонард-стрит, где Ориндж-стрит поворачивала направо. Только что рассвело, однако улицу уже заполняли толпы людей и множество повозок. Пьяные рабочие, шатаясь, выходили из подвальных пивных, ухмылялись и покрикивали на проституток, которые боролись с разносчиками газет за местечко на углах. Мальчишки — продавцы газет совали свой товар всем прохожим и даже запрыгивали на проезжающие мимо повозки, терроризируя возниц на ходу, а потом спрыгивали и рысцой бежали обратно. Они размахивали газетами и выкрикивали заголовки статей и печатных листков об аболиционизме, трезвости, Орегонском вопросе — обо всем, что могло привлечь внимание.
Под окном группа мальчишек затеяла игру в уличный бейсбол, используя недозрелый апельсин вместо мяча и целясь по вывескам. Один из мальчишек удачно влепил по витрине магазинчика Эмиля Корнхайзера, размазав по стеклу сочную мякоть. Старик выскочил на середину улицы, размахивая метлой, словно бейсбольной битой, и команды со смехом разбежались по переулкам. Там они выждут, пока Эмиль угомонится, а потом стащат из его же магазинчика недозрелый апельсин для новой игры. На Файф-Пойнтс все всегда оставалось на своих местах: попрошайки, проститутки, странный мальчик, который сидел на углу улицы, поглаживая ручного кролика и наблюдая за игрой в уличный бейсбол. Все они останутся на месте и завтра, и послезавтра, и позднее.
