Музыканты после очередного танца, оживленно разговаривая и смеясь, обменивались, видимо, последними своими новостями, дольше чем нужно настраивали инструменты. Несколько хорошо одетых развязных молодых людей сидели в буфете, пили пиво, панибратски похлопывали по рукаву подходившего с бутылками пожилого вежливого официанта. Небольшая группа девушек в коротеньких юбках толпилась около эстрады.
Примерно так начинались вечера. Время шло. Становилось веселее. Приходила молодежь просто потанцевать — часто неумело, но зато от души, — послушать музыку, переброситься незлой хлесткой шуткой, поглазеть, потолкаться в нарядной, шумной толпе, может быть, завести интересное знакомство — в общем по-своему отдохнуть и поразвлечься. Что же, всякий знает: танцы — не особенно затейливый отдых, но иногда не мешает и потанцевать.
Часам к десяти картина еле заметно начинала меняться. Появлялись завсегдатаи танцев. В жизнерадостной и уже как-то сплотившейся молодежной среде начинал создаваться свой, особый и не сразу отличимый от общей массы мирок. По двое или поодиночке приходили надушенные, напудренные, похожие друг на друга в крикливо-нарядных платьях девушки.
Подчеркнуто радостно, будто два года не видались, здоровались со всеми знакомыми. Подчеркнуто любезно раскланивались лишь с немногими, исподтишка завистливо оценивая одетые на этих немногих невиданно модные туалеты. Бесцеремонно, как зверей в зоопарке, разглядывали остальных, «чужих». Злословили. Собирались отдельными группками. Отутюженные молодые люди в длиннейших, с чрезмерно широкими накладными плечами пиджаках переставали танцевать с другими девушками. Подлетали, приглашая на танец, только к ним, к «своим».
В спертом уже воздухе смешивались запахи духов, пудры и пота. Возбуждающе взвизгивал оркестр. Моментами в неплохую, в сущности, музыку врывался дразнящий, квакающий голос саксофона. Атмосфера становилась волнующей и почему-то напряженной. Вот тогда-то и появлялись сестры.
Холодно прищурив глаза, с бесстрастным выражением на своих кукольных личиках, они, не торопясь, проходили по залу, еле заметно отвечая на частые приветствия.
Подойдя к своему излюбленному месту около эстрады, они фамильярно приветствовали музыкантов, искоса наблюдая, какое это произведет впечатление на окружающих, и застывали в неподвижности. Впрочем, неподвижность была только кажущаяся. Большие «анилиновые», как определил однажды кто-то, зрачки сразу улавливали обстановку. Мысль начинала работать: ага, все шикарные ребята опять около Люськи Галкиной. Хорошо. Мы ей это припомним. Думает, мы первые подойдем здороваться? Не выйдет.
