— Вы слишком много работаете, — пробормотал он и подушечкой большого пальца коснулся одного из темных полукружьев под ее глазами. Ему захотелось стереть их, а заодно и это новое выражение, мелькнувшее в ее широко открытых глазах. Неужели это был… страх?
Когда он отпустил ее, она так стремительно попятилась, что он едва не упал вперед. Под ложечкой засосало от недоброго предчувствия.
— Что случилось, Эмили? Отчего вы так нервничаете?
Загнанное выражение в ее глазах исчезло.
— Вы ехали за мной и очень меня напугали. Вы силой затащили меня в мой собственный дом — и еще спрашиваете!
Вот как она все повернула…
— Простите, что напугал вас. Я собирался застать вас в пабе до того, как вы уйдете.
Ее глаза омрачила тень сомнения, но она продолжала смотреть на него в упор.
— Зачем? Что вам от меня надо, Митч?
Этот вопрос в лоб заставил его забыть о раскаянии.
— Почему вы тогда сбежали, Эмили?
— Я оставила письмо…
— В котором не было ничего, кроме извинений. И что они означали? Прости, Джошуа, что покинула тебя и разбила твое сердце?
Она вздрогнула и взглянула на него изумленными, широко открытыми, полными боли глазами. Черт! Он нанес этот недостойный удар нерасчетливо, незаслуженно. Митч провел рукой по волосам, стер ручейки дождя с лица, жалея, что невозможно так же легко привести в порядок клокотавшие в груди эмоции. Он зажмурился.
— Простите, Эмили.
Она не ответила, и, открыв глаза, Митч обнаружил, что она сидит на большой картонной коробке, в которые обычно упаковывают вещи. Он растерянно указал на ряд таких же коробок, громоздящихся на веранде:
— Вы что, уезжаете?
— Да, — не то ответила, не то просто устало вздохнула Эмили.
Митч нахмурился. Шанталь ничего об этом не говорила.
— Из-за завещания вашего деда?
— Он был только отчимом моей матери.
— Неважно. Каждая собака в Пленти знает, что вы делали для Оуэна в последние годы его жизни больше, чем все его кровные родственники, вместе взятые. Вам не следовало сдаваться, Эмили.
— Я и не сдалась, я проиграла, — вызывающе ответила она, щеки у нее раскраснелись, а глаза сердито блеснули.
Теперь она не выглядела поникшей и растерянной и вовсе не казалась побежденной. Если он прикоснется к ней теперь, она не вздрогнет и не отпрянет. Если он прикоснется к ней…
Не думай об этом, Митч!
Он тихо прерывисто выдохнул и кивнул на коробки:
— Когда вы переезжаете?
— В эти выходные.
— И куда?
— У меня есть комнатка в «Лайоне». — Она встала и выпрямилась, словно готовясь к обороне. — Она чистая и достаточно удобная…
