— Я об этом не знал, — сказал Тео.
— Об этом мало кто знает. Но именно этим и объясняется появление дефективных младенцев, выкидыши и прочее. Бог мог бы, теоретически, заглядывать туда и все исправлять, но, как я уже говорил, такова сделка.
— Похоже, не очень умная.
Белый пожал плечами.
— Вселенную приходится поддерживать в гармонии с женским началом, — сказал он, но как-то без энтузиазма.
— И все же, э-э… каково мое место в этой схеме?
— Тебя одурачила ложь Сатаны, и ты перевел ее и отравил твоей книгой мир. Однако средства массовой информации открыты и для ядов, и для противоядий. Поэтому мы усадим тебя перед видео камерой, и ты исправишь вред, который нанес миру.
— Рассказав зрителям то, что вы рассказали мне?
Белый расхохотался, выставив напоказ большие, неровные зубы.
— Шутишь? Этому никто не поверит. Истина слишком сложна, у большинства людей на ее постижение не хватит ума. Они понимают только простые рассказы. Совсем простые. — Он залез в нагрудный карман своей рубашки, вытащил сложенный квадратиком листок бумаги. — Поэтому… мы написали такой для тебя.
Меньше чем через день после завершения этой повести произойдет следующее:
Мередит и ее любовник будут ворковать, отзанимавшись любовью и ожидая, когда с их обнаженных тел испарится пот. Мередит отопьет из стоящей у кровати бутылки «Перрье». Отпивает воды, ставшей тепловатой от парижского зноя.
Телевизор остается включенным, но звучание его — теперь, когда с любовью покончено, — кажется ненужно громким. Мередит хочется, чтобы нужды включать его не было и вовсе, однако Роберт, приближаясь к оргазму, становится на редкость шумным, а ей приходится каждое утро встречаться за завтраком с другими постояльцами.
Пожалуй, он подзатянулся, их отдых. Мередит устала от жары, от покупки нарядов, не очень-то ей, не француженке, подходящих, от постельных завываний Роберта, от его бессмысленных рассказов о диафрагмах объективов и о том, как он чудом спасался от хищников. Немного устала даже от собственных оргазмов. Они создали в ней что-то вроде пристрастия к блинчикам или еще к чему — только-только испытав один, она получает новый, а стоит ей сказать себе, что с нее хватит на весь остаток жизни, больше оргазмы ей не понадобятся, как она вспрыгивает в постели, зажимает коленями уши Роберта и ступни ее начинают биться о полированную медь кроватного изголовья.
Мередит наливает в ладонь немного «Перрье», плещет воду на лоб. Телевизор переходит к новостям. Французский голос говорит что-то о
