«Зачем?»
«Ну, затем… затем, что я явился из тринадцатого б’ак’туна. Наступили последние дни мира. Нам грозит очень, очень серьезная опасность. Игра может спасти нас от гибели».
«Убирайся», — подумал он.
«Не могу».
«Убирайся».
«Извини, но я правда не могу. Ты тот, кто…»
«Им от’ шен. Убирайся из моей кожи».
«Не получится, — ответил я. — Но послушай, а что, если…»
«Тогда спрячься, — велел он. — Затаись, сиди спокойно, молчи».
Я заткнулся. Мне все это начинало не нравиться.
Моя рука поднялась к открытому рту и сжала колючий шнурок — терниевую бечевку, продетую через середину языка. Я дернул. Пять узлов прошли сквозь отверстие, разбрызгивая кровь, но наконец удалось вытащить все наружу. Ух ты, больно, довольно равнодушно отметил я. Вообще-то, находясь в прежнем теле, я вопил бы целый час, но теперь даже не пикнул. Еще более странная штука: исчез страх, древний гемофилический страх истечь кровью, от которого я никак не мог избавиться, пока был в шкуре Джеда. Я скрутил бечевку и бросил ее в огонь — так же механически, как катапультировавшийся летчик дергает кольцо парашюта. Она почернела и съежилась, и кровяной дымок наполнил комнату острым медным запахом.
Я проглотил большой сгусток крови. Вкусно. Пение снаружи стало громче. Хотя чоланский изрядно отличался от своей реконструированной версии двадцать первого века, я смог разобрать слова:
Владыка, великий отец,
Дедушка-бабушка
Нефритовое Солнце, Нефритовый Оцелот,
Пленитель 25 Поединщика из озера Трех Гор,
Пленитель 1000 Душителя из Сломанного Неба…
Наши ноги распрямились. Наши руки поправили прическу — она напоминала высокую жесткую подушку, набитую кошачьей шерстью, — но не отерли кровь с лица.
Пленитель 17 Песчаной бури из Опаленной Горы.
Кормитель, страж,
Нефритовый 9 Клыкастый Колибри,
Когда ты в следующий раз
Появишься из своей небесной пещеры,
Чтобы услышать нас, посмотреть на нас?
Мы подползли к крохотной двери, опустили голову пониже и на четвереньках выбрались на свежий воздух. Людская толпа на площади внезапно замолкла, а потом раздался общий вздох, такое количество легких вобрало в себя воздух, что, казалось, упало атмосферное давление. Мы поднялись. Нефритовые чешуйки и колючие устричные бусинки бряцали, царапая кожу. Возникло ощущение, что вся кровь, которая еще оставалась в этом теле, вытекла из раны на языке. Наверное, в любой другой день сознание покинуло бы нас, но сегодня некий высший гормон удерживал его, и мы даже не пошатнулись, встав на ноги, хотя сандалии на высокой, дюймов в восемь, платформе больше походили на ходули. Определенно я был меньше ростом, чем Джед. А еще легче и сильнее. И вовсе не чувствовал себя на сорок восемь лет. Скорее на шестнадцать. Странно. Я огляделся. Внизу, под нами, лежал Иш, защита мира.
