Совершенной игрой станет та, в которой проигравшего убивают.
Чак Баррис, создатель игр, ведущий «Гонг шоу»[12]
Карибу разочаровал всех.
Он был точно таким же как и Лаймстоун.
Толпы были больше, но в остальном это был такой же промышленно-перерабатывающий городок с магазинами и бензозаправками, торговым центром, где, если верить расклеенным повсюду транспарантам, проходила НАША ЕЖЕГОДНАЯ РАСПРОДАЖА, и монументом героям войны в парке. Убогий маленький школьный оркестр грянул сначала Национальный Гимн, затем попурри из маршей Сузы, и наконец продемонстрировал всем свой ужасающе дурной вкус, заиграв Марш в Преторию.
Снова объявилась та женщина, которая наделала много шуму несколько миль назад. Она по-прежнему искала своего Перси. На этот раз ей удалось прорваться за полицейское ограждение и выбежать на дорогу. Она ворвалась в толпу Идущих, случайно толкнула одного из них так, что тот упал. Она призывала Перси, немедленно идти домой. Солдаты уже было потянулись к винтовкам, и на какую-то долю секунды все поверили, что сейчас мама Перси получит билет, но тут ее догнал полицейский, заломил руку за спину и уволок с дороги. Маленький мальчик жевал хот-дог, сидя на мусорном баке с надписью СДЕЛАЕМ МЭН ЧИСТЫМ, и смотрел как ее заталкивают в полицейский автомобиль. Мама Перси оказалась самым ярким впечатлением от Карибу.
— Рей, что там после Олдтауна? — спросил МакФриз.
— Я тебе не карта вообще-то, — раздраженно сказал Гэррети. — Бангор наверное. Потом Огаста. Потом Киттери и граница штата, примерно 330 миль отсюда. Может чуть больше. Доволен? Ты все из меня вытянул.
Кто-то присвистнул:
— 330 миль.
— Невероятно, — сказал Харкнесс подавленно.
— Тут все невероятно, — сказал МакФриз. — Интересно, а где Мейджор?
— Трахается с кем-то в Огасте, — сказал Олсон.
Все заухмылялись, и Гэррети подумал, как это все-таки странно, что Мейджор превратился из Бога в маммону за такое короткое время.
Осталось девяносто пять. Но хуже было другое. Гораздо хуже было представлять, как билет получает МакФриз, или Бейкер, или Харкнесс со своей идиотской книгой. Воображение Гэррети старательно увиливало от этих образов.
После Карибу дороги были пустынны. Идущие проходили перекрестки, на которых не было ничего, кроме одинокого столба, ярко освещавшего несколько метров пространства вокруг себя, делая тени Идущих особенно резкими, когда те проходили под ним. Где-то далеко поезд подал свисток. Луна заливала клубящийся у земли туман неверным светом, отчего заполняющая низины дымка казалась жемчужно-опаловой.
