Вечером пошел дождь. Вовик затопил печку. Пьем чай.
— Ну ты как? — спрашивает Вовик.
— Мучительно, — отвечаю я, — хочется топориком тебя… Да, вот этим…
— Хорошо! — Вовик залезает на печку, кутается в плед.
Я ложусь в соседней комнате. Матраца на кровати нет, но есть два одеяла. Одно я расстилаю на голой пружинной сетке, вторым накрываюсь, и думаю, что буду лежать так всю ночь и не засну, потому что заснуть без сигареты невозможно…
Утром очень хочется курить. В Москве, поднявшись с постели, я сразу усаживаюсь в туалете и закуриваю.
Завтракаем «Дошираком».
— Ничего, — утешает Вовик. — Даст Аллах, вечером полакомимся ухой. Тебе ведь сейчас постоянно есть хочется?
— Нет, мне другого хочется…
Проверяем лодку. Спускаем на воду. Вовик говорит, что ловить рыбу сетями и «телевизорами», конечно, браконьерство. Но, поставив сети с вечера, можно, засыпая, представлять себе, как рыбы плавают в темной воде, и думать, что вот лежишь ты сейчас в кровати, а там, на реке, набирается какой-никакой — улов.
В первой сети — пусто. Во второй — два карасика. Вовик расстроен. Надежд на «телевизоры» никаких, раз даже в сети ничего не попалось.
Вовик доверяет мне проверить первый «телевизор». Подплываем к месту. Я берусь за деревянную планку и вижу в воде серебрящийся бок рыбины.
Вовик ликует, оттесняет меня и сам вытаскивает добычу:
— Щука! Щу-у-у-ка! — целует Вовик рыбу. — Килограмма полтора! На «телевизор»! Посмотри — зу-у-бы!
Щука лежит между нами на дне лодки, иногда выгибается и открывает рот. Вспоминаем про второй телевизор. Проверяем. В нем еще два карасика.
В котле, на газовой плите кипит уха. Я видел в какой-то передаче рецепт и настаиваю, что лук надо варить целиком.
Вовик возится с щучьей головой: засыпает ее солью. Обещает отдать мне.
Вовик считает, что щука по-весеннему суховата.
Я люблю закурить, когда что-то сделаю. Поработал — закурил. Выпил чаю — закурил. Поел — закурил. Вот и сейчас, с переполненным ухой животом, я чувствую незавершенность. Вовик лезет на печку. А меня несет на улицу.
Я надеюсь стрельнуть сигаретку у прохожего, но прохожего в дачном поселке нет. Я хочу найти окурок, но на земле окурков нет. Я бегу к мосту, где утром видел рыбаков. Но там тоже чисто. Есть идея бежать к трассе, там уж точно можно разжиться куревом. И я бегу, не замечая, что бегу уже долго, и не сгибаюсь в приступе отдышки, и только сердце колотится, и я радуюсь, что все-таки у меня есть цель…
На следующее утро, собираясь в Москву, я мечтаю, что дома пойду на кухню, протяну руку и достану с холодильника блок «Явы».
