— Что вам было от нее нужно? — спросил он в сотый раз.
Я чувствовал себя неловко и немного глупо. Мы с Марией провели много времени вместе, но я не смог назвать полицейским ее фамилию. Неужели мое существование настолько пусто и эгоистично, что я даже не удосужился спросить ее полное имя?
Хараламбопулос разбирал содержимое сумочки Марии, сваленное на столе. Он вытащил ее паспорт и пролистал.
— Мария Уоррен. Двадцать пять лет, место рождения — Куз-Бэй, Орегон, США. — Он слегка запнулся, произнося «Куз-Бэй», и сам улыбнулся своей неловкости. Инспектор говорил низким и гулким голосом, с греческим акцентом, хотя и бегло владел английским. — Ее постоянное место жительства?..
— Она говорила, что Нью-Йорк.
Он провел рукой по курчавым седеющим волосам и прикрыл глаза, как будто пытаясь сосредоточиться.
— Да, Нью-Йорк. Я три года прожил в Астории, штат Нью-Йорк. В шестидесятых. Работал поваром в кафетерии, — сказал он, пристально глядя на меня и, возможно, припоминая что-то из своего прошлого. Улыбка озарила его суровое лицо. — Все про вас, американцев, знаю. Скажите… что вы делаете в Греции?
— Развлекаюсь, — устало произнес я. — Я художник, приехал сюда рисовать и наслаждаться солнцем.
— Конечно. Ваш паспорт, пожалуйста. — Видимо, он забыл, что паспорт уже лежит перед ним на столе. Инспектор методично полистал его, затем поднял трубку, набрал номер и что-то быстро сказал по-гречески. — Мы все выясним, приятель. А теперь я хочу знать — у мисс Уоррен были враги? Человек, о котором вам что-нибудь известно?
Он выудил маленькое золотое колечко и поиграл им. Если бы не кольцо и не решение Марии вернуть его Никосу, она бы не покинула отель.
— У нее был парень, из местных, — сказал я. — Он был женат, и она, конечно, из-за этого переживала, но я не вижу никаких причин, почему бы ему ее убивать.
— А как насчет ваших с ней отношений, мистер Хенсон?
— Я уже говорил вам. Мы друзья.
— Друзья, говорите? Бармен сказал мне, что вы с ней спали. Разве не так? Вы занимались сексом с этой девушкой — сколько раз? И при этом вы даже не знали ее фамилии. А сейчас утверждаете, что вы всего лишь друзья.
Мне стало стыдно и неловко. Мой роман с Марией разглядывали под увеличительным стеклом с точки зрения закона, и каждая деталь казалась значительнее, чем на самом деле. В процессе расследования я приобрел облик подлеца, тогда как в действительно был глубоко тронут Марией. Хараламбопулос был не в состоянии этого понять. Всего лишь греческий полицейский, который намерен побыстрее закрыть дело.
