Фредерикс стоял в дверях и наблюдал, как я иду по аллее, направляясь к воротам. Доберманы заворчали, увидев меня, я почувствовал легкое облегчение, открыв ворота и ступив на дорогу.
Юджин сидел в джипе без рубашки и вытирал пот со лба.
— Наконец-то! Я не сомневаюсь, что ты отлично провел время, пока я тут жарился, как свиная отбивная!
— Успокойся, Юджин. Миссия выполнена. Я кое-что узнал.
— Что, например?
— Что они пьют отличное шампанское. Что в доме служит сексапильный молоденький немец с черным поясом по карате. Он отлично делает массаж, если хочешь знать.
— Ха-ха, как смешно, — буркнул Юджин. — Ну же, рассказывай.
— Ладно, остынь. Жуткое зрелище.
— Господи, это я знаю!.. Как насчет Ролстона?
— У Джона была какая-то сделка с немцем, коллекционером по фамилии Майснер. Они не знают, какое именно поручение дали Джону, но если мы найдем Майснера, то, наверное, все выясним.
— О Боже, — простонал Юджин, — и больше ничего? Линда решит, что эта информация не стоит пятисот евро.
Он включил мотор и вывел джип с пыльного проселка на дорогу.
— Она может согласиться или отказаться, старина, но на сегодня это все, что у нас есть. Ты слишком много беспокоишься.
С дороги летела пыль. Обычный для этих мест вечерний meltemi, или сильный ветер, приносил с моря свежий воздух. Гребни волн начали покрываться белой пеной. Рыбачьи лодки, стоя у причала, кренились в подветренную сторону.
— Есть только одна странность…
— Да? Какая? То, что в этом доме живут два старых богатых педика и их хорошенькие любовники?
— У Брайана есть любимчик, который делает ему превосходные копии музейных шедевров. Интересно, зачем?
Юджин поджал губы и задумался.
Я оставил Юджина в таверне на берегу, а сам решил съездить в старую «студию» Ролстона.
Ролстон жил в маленьком рыбацком домике за городом. Безлюдная полоска пляжа на краю овеваемой ветрами луговины, две заброшенные мельницы с облупившейся побелкой, на сломанных крыльях которых трепетали обрывки парусины.
К этому часу meltemi, как водится, дул изо всех сил; порыв ветра толкнул меня назад, когда я вылез из машины. Старые мельницы скрипели и стонали под его напором.
Я захлопнул дверцу и спугнул зайца. Тот бросился прочь, его коричневая шубка исчезла среди пригнувшихся луговых трав. На фоне желтого поля выделялись редкие алые цветы, их чашечки, как будто сделанные из воска, склонялись на ветру. Сквозь гальку пляжа пробивались кроваво-красные маки с длинными тонкими стеблями, придавая пейзажу ван-гоговскую силу и динамику.
