"Терпение и еще раз терпение... это ведь такая мелочь" - сказал себе Рэмиэль, когда рука потянулась к ее щеке, которую он нежно погладил.
И тут, вполне для него ожидаемо, с другой стороны кровати появились восемь пар маленьких лап его чертей. Они вцепились в покрывало и подтянулись, чтобы высунуть над краем кровати свои любопытные морды. Эти морды молчали и озадаченно хлопали большими глазами, переводя взгляд с него на девушку. И лишь один Бабл задерживал на ней взгляд дольше других. А когда Чип разинул пасть, чтобы что-то сказать, Рэмиэль тут же его оборвал строгим шепотом:
- Тихо.
От его интонации поджал уши не один Чип, а вся четверка, но уходить они не собирались. Видимо, любопытство в них было слишком велико. И Рэмиэль понимал отчего - таким они его еще не видели, а плохо различая, где заканчивается граница зла, и где начиналось нечто другое, они совали свой нос всюду, что было для них ново и интересно. Вскарабкавшись на кровать, они уселись на безопасном расстоянии от Анжелика, чтобы случайно не обжечься об ее свет, который сейчас разгорелся с чуть большей силой, чем было до их первой встречи. Пришлось одернуть только одного Буча, который надумал подшутить над Флипом. Пока этот чертенок что-то шептал на ухо Чипу, Буч прикусил свой высунутый язык, что придало его морде еще большую хитринку. А взяв хвост Флипа, он решил поднести его кончик к Лике. Но когда Рэмиэль произнес его имя, Буч со страху отпустил чужой хвост, получая от Флипа подзатыльник. И только строгий взгляд Рэмиэля предотвратил новую драку.
Но Рэмиэль тут же забыл о своих чертях, когда Лика завозилась рядом. Уже засыпая, девушка прижалась к нему еще теснее, проскользнув рукой под плащ... по его обнаженной коже, которая и без того зудела от необходимости в ее прикосновениях. И хрупкая рука его обняла, прижавшись ладонью к спине. Рэмиэль проклял свою сущность, вовремя успев отвести пламя с ее лица, и это пламя непривычно содрогалось от той дрожи, которая гудела в его теле, изможденном такой пыткой. С испугу черти собрались в обнимающуюся кучу и попятились назад, пока не свалились с кровати. На их счастье, кроме суетливой возни и сдавленных хрипов от них ничего не доносилось. Но стоило первым лучам солнца пробиться через шторы, черти нырнули во тьму, поспешив вслед за ночью.
Не успело солнце подняться над горизонтом, как в комнате появился новый гость, озаряя её вспышкой яркого света. Рэмиэль проигнорировал болезненные импульсы, которые вызвал в нем этот свет, надел капюшон, чтобы поберечь глаза, и терпеливо дождался, пока померкнет сияние, позволяя созерцать очертания нежеланного гостя. Шелест белых крыльев заполнил тишину, и их тусклое свечение всюду разбросало белые блики. Рэмиэль опустил глаза, лишь бы не видеть ни этих прекрасных крыльев, ни этого сияния, ни умиротворенного лица Архангела. Злость и зависть уже давно поселились внутри, рождая ненависть и презрение к тем, кто остался за пределами Ада.
