Рашид глубоко вздохнул:
— Так я и думал. Он нашел это и думает, что вор — я.
Бадра застыла от страха.
— Вор?
— Кто-то проверил мою сумку. Нарушена моя предохранительная метка, — он презрительно засмеялся. — Хепри уже не тот воин, таким был когда-то. Он много чего забыл.
— Но что он имеет против тебя?
Ее телохранитель взял свою свернутую постель, вынул шерстяной мешок, залез рукой внутрь и что-то достал.
— Вот, — с сожалением сказал он.
Это было золотое ожерелье принцессы Мерет.
Ожерелье как будто дразнило ее. Бадра терла глаза, не веря себе. Оно возвратилось к ней, осыпанное песчинками зла, которые она не могла стряхнуть.
Значит, Рашид знал, что она продала пектораль. Его темные глаза пристально смотрели на нее.
— Почему, Бадра?
Ей казалось, что его негромкие слова громом раздавались в этой тихой комнате.
— Почему ты украла у Хепри эту вещь? Из-за денег?
Она беспомощно пожала плечами.
— Каким образом это попало к тебе?
Он глубоко вздохнул, вертя ожерелье в руках.
— Я увидел, как ты его продавала. Когда магазин закрылся, я вернулся туда, проник в магазин и взял его. — Его лицо приняло решительное выражение. — Ты должна вернуть ожерелье в гробницу.
Страх сковал ее уста. Она продолжала молчать.
— Ты или я… но кто-нибудь из нас вернет его Хепри, и я признаюсь, что вор — я. И я приму то наказание, которое меня ждет.
— Пожалуйста, Рашид, не надо! — взмолилась Бадра.
— Я должен. Я твой телохранитель, я поклялся защищать тебя. Если ты не вернешь его, это сделаю я. Зачем ты его взяла? Почему? — продолжал он спрашивать, заметно волнуясь.
— В обмен на свободу одной рабыни из борделя в Каире. Они бы не взяли деньги, — проговорила она.
Это была часть правды — не вся, но ее основная часть.
Он тяжело вздохнул.
— Исправление одного зла другим не приносит душевного равновесия, Бадра.
— Пожалуйста, Рашид, не расспрашивай меня больше ни о чем.
— Ты самая упрямая женщина из тех, кого я знаю. Но я не допущу, чтобы тебя наказали как воровку.
Рашид будет арестован, подвергнется публичному унижению? Ее внутреннему взору представилась ужасная картина: закованный в цепи Рашид и мрачно усмехающийся Хепри. Разве могла она допустить такое?
— Я спрячу его в доме Хепри, там его уже никто больше не украдет. Я приглашена туда назавтра, — объяснила Бадра.
Рашид кивнул. Подобно тому как ее прошлое не давало ей покоя, это ожерелье холодным пламенем обжигало ее руку, подчиняя себе.
Золотая пектораль, зашитая в складки юбки, казалась Бадре тяжелыми кандалами. Ее полная суеверий душа страшилась прикосновений священного предмета.
