За спиной слышался обеспокоенный голос назойливо следующего за ним по пятам Фландерса:
— Извините, милорд, но что вы делаете?
— Изучаю ножки бюро. — Он выпрямился. — Странно, но это меня вовсе не возбуждает.
Подавив гримасу неудовольствия, Хепри вернулся в гардеробную, готовый терпеть новые муки. В комнату важно вошел юный помощник повара. Кеннет почувствовал досаду. Его повар-француз готовил жирные сливочные соусы, которые его желудок плохо переваривал. Но было принято пользоваться услугами дорогого повара, и поэтому в доме Кеннета по высокой рекомендации появился Помера, нанятый лично его кузеном Виктором.
— Извините, милорд, но шеф-повар хотел бы узнать, что вы предпочитаете сегодня на ужин: цыпленка или мясо?
Кеннет встретился взглядом с Фландерсом.
— Скажите ему, что я желаю… куриные грудки.
Фландерс поморщился.
— Да. Замечательные, мясистые белые грудки. Я очень хочу грудки. Чем они больше, тем лучше.
Не поняв скабрезности слов герцога, поваренок кивнул и вышел.
Кеннет стоял в своей роскошной гардеробной и размышлял. Вся его жизнь теперь была регламентирована — у него был дворецкий, чтобы открывать дверь, горничная, чтобы разжигать камин, слуга, чтобы подавать кофе в постель… А повар вдобавок обеспечивал ему несварение желудка.
Портной вынул длинный шнурок.
— С вашего разрешения я еще раз сниму мерки, милорд.
Пришлось подчиниться. Кеннет стянул рубашку и остался только в шелковом белье. Он вытянул руки, чувствуя себя ужасно глупо. Портной протянул шнурок от верхнего завитка волос у него под подбородком до запястья. Никакого уважения. Все напоказ.
— И все-таки это следует делать женщине, — упрямо возразил он. — Я знаю одну, вполне подходящую.
Мыслями он перенесся в шатры египетской пустыни, где мужчине было позволено получать удовольствие, снисходительно разрешая женщине раздевать его. Бадра. Он вспомнил ее темные глаза, сверкавшие, как яркие звезды на темном бархате ночного неба. У него заколотилось сердце, когда он вспомнил, как играли лучи солнца на ее лице. Грациозное покачивание ее бедер, заставлявшее мужчин оборачиваться, когда она проходила мимо. Тот поцелуи в холодном свете луны…
Он почувствовал возбуждение.
Кеннет взглянул вниз. Его набухший член покачивался в такт его мыслям.
«Бадра, — говорил он. — О, да, да, да — мы очень, очень ее хотим». — Как непослушное дитя, он не хотел подчиняться.
Фландерс от ужаса чуть не упал в обморок. Его розовощекое личико выражало глубокое потрясение.
