И когда такой больной во время обхода просился на выписку (как правило, большая часть контингента в психбольнице была в здравом уме, так как многие симулировали), она взвинченно кричала:
— И ты меня называешь Кларой Иосифовной?! Нет, я тебе не Клара Иосифовна, я для тебя баба-яга! Вот и сиди в моей избушке до конца!
При этом она бешено топала ногой, брызжа слюной.
Несмотря на свой преклонный возраст она тем не менее завела себе любовника из среды заключенных, находившихся в пересыльной больнице в пос. Лесной. Звали его Григорий. Гриша был тубиком, то есть туберкулезным больным. Клара Иосифовна в нем души не чаяла. Она ухаживала за ним, как за малым ребенком, кормила его на убой, выполняла каждую его просьбу, каждый каприз, — и Гриша поправился. Когда победной песней прозвучал гонг его освобождения, он никуда не поехал, тем более что Гриша был одинок, как бобик, и остался жить со своей опекуншей.
Как то Гриша прилично вмазал[8] и начал в зоне мочить капканы[9]. Солдаты, молодые лухнари[10], постарались урезонить бравого Гришку, но он куролесил по территории пересылки и всем, пытавшимся урезонить его — и ментам и солдатам, — небрежно бросал: «Кыш! Кыш!», — и махал рукой, словно прогоняя кур.
Вот это «кыш» сильно не понравилось одному молодому самолюбивому солдату с Кавказа.
— Слушай, ты кому говоришь кыш, а? Я тебе что, петух, что ли? За свои слова отвечаешь, а? — И с силой дернул Гришу за рукав.
Гриша и так еле держался на ногах, а когда его дернули, то он завалился, словно спиленное дерево, на землю.
Когда Кларе Иосифовне доложили об этом, ее обуял всепожирающий гнев.
Не помня себя от бешенства, с растрепанными волосами и раскрытым ртом, в котором торчало всего два зуба, она схватила деревянный кол и, словно Жанна Д'Арк с мечом, со всей прытью, какой позавидовал бы любой спринтер, бросилась на солдат, на которых указал ей доброжелатель, хотя Гришу давно уже отвели и уложили спать.
Солдаты и вертухаи[11], увидев разъяренную психиатершу, в испуге помчались кто куда. Да не тут-то было! Она настигала их и начинала наносить сокрушительные удары по головам и спинам несчастных.
— Клара Иосифовна, мы не виноваты… Послушайте, умоляем вас, — пытались они убедить ее, но это еще больше распаляло психиатершу, и она догоняла убегающих, которые в панике перелезали через забор. Когда у нее поломался кол, она схватила две его половинки и замолотила ими с еще большей яростью по спинам обидчиков ее милого Гришеньки. Больше всех досталось низкорослому солдатику, который никак не мог «взять» забор, и, когда он в отчаянии с трудом ухватился за верхнюю часть забора, она с упоением отколошматила его по заднице. Брюки бедолаги спустились, и на обнаженной молодой попке появились багровые узоры от ударов неистовой Клары Иосифовны. Лишь подбежавшим офицерам с трудом удалось успокоить разбушевавшуюся Клару Иосифовну и спасти незадачливого, насмерть перепуганного солдатика, который в недоумении хлопал глазами и жалобно скулил.
