— Девочки, вы не сестренки случайно? — спросил он игриво, при этом слишком резко, но с шиком затормозив «Волжанку», отчего эффектно взвизгнули тормоза.
— Да, да, — пропели они.
— Куда вам, сестренки? — Арутюнов предвкушал легкое и приятное знакомство.
— Нам до города надо. Подбросьте, а? Мы нам очень благодарны будем, — многообещающе заулыбались девчата.
— Значит, вы сестренки? А мне нужны бабенки, — скаламбурил он и самодовольно рассмеялся своей плоской шутке.
— Да вы поэт, — кокетливо улыбнулась блон-диночка.
Арутюнов был польщен похвалой, ибо мнил себя поэтом, не желая замечать, что стихи его — сплошное рифмоплетство.
— Ну так что, подвезете? — всем своим видом девчата хотели показать, что они покорены им.
Арутюнов был на седьмом небе. Такие девочки! И сами лезут в пасть. С улыбкой до ушей он распахнул двери и галантно пригласил:
— Прошу, лапочки.
Арутюнов не заметил, как от стены ближайшего дома отделились две мужские фигуры.
— Ой, а вот и наши супруги, — захихикали девчата.
— Добрый день, — доброжелательно, чуть заискивающе улыбаясь, обратился к нему один из них — молодой, упитанный парень в элегантном костюме и белой импортной рубашке с галстуком, усаживаясь на заднее сиденье. — Вы не против, конечно. Если подбросите нас, мы вам хорошо заплатим.
В это время второй парень, высокого роста, с рисковыми глазами, тоже широко улыбаясь, уселся на переднее сиденье.
— Нежелательно, молодые люди, — проговорил опешивший директор мясокомбината, всем своим звериным нутром почуявший недоброе, к тому же он видел в каждом мужчине потенциального конкурента, и поэтому ревновал всех хорошеньких женщин вселенной ко всем мужчинам. — У меня новая машина, ей требуется обкатка, и нагрузка ей нежелательна, — на ходу придумал Арутюнов причину отказа. — Не могу, ребята, не могу, я двигатель «посажу». Выходите!
— Ну, пожалуйста, мы вас очень просим. Вы такой добрый, — заворковали девчата.
— Нет, нет, я сказал выхо…
Договорить Арутюнов не успел. Что-то резкое, непонятное и ужасное сдавило воловью шею.
«Удавка», — промелькнула страшная мысль. Он судорожно схватил веревку, но при каждом движении она резко, словно зубьями, вонзалась в его тело.
— Здоровый, кабанюга, — прорычал неуклюжий парень. — Трахнем его чем-нибудь, а то еще вырвется, козел. Смотри, он еще трепыхается.
Несколько ударов кастетом по голове хватило, чтобы Арутюнов перестал сопротивляться. Через несколько секунд тело его, обмякшее, словно мешок с костями, завалилось вправо.
